Казалось, он там вырезает слова гимна Великобритании. Это не кончалось вечность. Я подавлял всхлипы, крики, скулёж в одеяле. Настоящая боль, не приукрашенная. Жестокая игра, в которой всегда один победитель. Когда закончил Джим, боль и не собиралась заканчиваться. Дядя продолжал находиться во мне. Во всём мне. Мориарти кончает после пары толчков. И… уходит.

Я лежу на кровати. Лежу. Продолжаю лежать. Глубокая ночь. Мне легче лежать так вечность, чем пошевелить хоть пальцем. Боль такая, что я снова немею. Тело болит и от того, что затекло. Мне становится трудно дышать, поэтому я всё же поднимаю голову. А! Как шея ноет!

Подниматься на ноги оказалось не так страшно, как я предполагал. Всё потому, что я успел привыкнуть к боли, и та меня уже не пугала. Я распрямился и встал на дрожащие ноги. Сперма с огромным количеством крови была размазана везде.

Я должен снова пойти к Себастьяну. У меня создалось впечатление, что из меня выкачали всё. Во мне не было ни гнева, ни грусти. Я просто как робот следовал командам в голове. Выйдя из комнаты, я чуть не поскользнулся на собственной же крови. Проходя мимо двери Мориарти я вдруг остановился. Секунду назад в голове пусто, а сейчас жуткий всепоглощающий шторм внутри меня поднимал волны до небес.

Я кинулся к двери и попытался ту вышибить. Конечно, я сделал себе только больнее. Я попытался открыть её как обычно, но та оказалась заперта.

— Ублюдок! — вдруг заорал я.

Я стал бить дверь ногами. Колотить её, несмотря на то, что на данный момент это было выше моих сил.

— Ты сволочь! Чокнутый психопат! Я убью тебя, ты, грёбаная тварь! Освободи меня, блядь!

Как я только его не назвал. Я смаковал это ощущение. Наконец-то я осмелился направить злость в правильное русло, а не на посторонних. Я был по настоящему в ярости.

— Я не твой грёбанный эксперимент!

На мои крики и шум прибежал Моран. Он в шоке замер около меня, а затем попытался остановить. Я съезжаю на пол, трясясь и роняя слёзы. Моран нависает сверху.

— Боже, Эдвард… — он видит, что я сижу в крови. Он замирает в ступоре на несколько секунд. — Сейчас. — затем киллер начинает активно стараться освободить меня.

— Если ты поможешь ему, можешь попрощаться со всем, включая жизнь. — раздаётся приглушённый голос из-за двери.

Себастьян замирает. Я тоже.

— Джим, блядь, это уже не смешно. Посмотри, что ты с ним сделал! — восклицает Моран.

— Я сказал: поможешь ему снова — и я прикончу тебя твоей же винтовкой.

И тишина. Лишь наши с полковником тяжёлые дыхания слышны. Я сижу на полу, ощущая под пальцами кровь.

Джеймс Мориарти — не человек. Почему так? В нём нет того, что принято считать человечным. Дьявол — лишь лирическое описание. Что до реальности — она страшнее поэзии. Он перешёл границу бессознательного, познал животное начало. Боль и страдания — веселье и страсть.

— Знаешь, что такое страсть? — как-то сказал он мне. Мы сидели на первом этаже, я перебрал с виски. — Люди полагают, что это секс и эмоции. — я не заметил какой энергией были окутаны слова дяди. — Но настоящая страсть — это страдания.

Единственный его недуг — скука. И он сделает всё, чтобы избавиться от неё. Всё людское — посредственно и неинтересно, всё вокруг игра, а люди игрушки. И Джим берёт их, мучит, вертит, использует, просто потому что может.

Я ощутил, как горит тело. Страшно то, что знал я всё с самого начала. А если не знал, то догадывался, но… «каждый видит то, что хочет» и я видел в дяде божество, того, рядом с кем я мог тоже отдаться тому, чего каждый человек жаждет, но не может. А более всего меня трогало то, что я на самом деле был не один, что был на свете кто-то, схожий со мной.

Я резко встал на ноги, шипя от болезненных ощущений. Переместить руки вперёд оказалось сложно, но я справился, будучи озарённым одной истинной.

— Ничего. — говорю я Морану бесцветным голом. — Иди спать, Себастьян. Я в порядке.

— Ничего ты не в порядке! — даже киллер срывается на крик.

Я иду в свою комнату, не оборачиваясь.

— Спокойной ночи. — дверь в мою комнату закрывается.

Я поворачиваю ключ, чтоб та закрылась на замок. Это вряд ли поможет если что, но хоть создаёт такую нужную мне сейчас иллюзию защиты. Кажется, у меня шок. Я сажусь на кровать и сижу так всю оставшуюся вечность.

Глава 35. THE ICEMAN

Да, я так и не заснул. Что ж, когда тут уснёшь? А точнее, как? Руки скованы, адская боль по всему телу, всё в крови… Кошмар картина. Солнце уже давно взошло. Возможно, сейчас семь утра, а может уже обед. Я не знаю. Телефон где-то на кровати, а я сижу, прижавшись к окну и смотрю как птицы свободно порхают в небе. Мир не дрогнул, Земля не сошла с орбиты. За стенами особняка жизнь продолжала бить ключом как ни в чём не бывало. Единственное — небо просветлело. День обещал быть полным солнца, которое наконец-то вышло с отпуска и вознамерилось восполнить своё недельное отсутствие. Странно. Небо очистилось, а я нет.

Стук в дверь. Я замер, перестав дышать.

— Эдвард, это Себастьян. — раздаётся голос.

Я еле как поднимаюсь и подхожу к двери, неловко поворачиваю ключ. Моран тут же забегает внутрь. Его беспокойный взгляд падает на меня, и вот глаза киллера полны несвойственного, казалось бы, ему сочувствия.

— Держи. — мужчина протягивает мне маленький ключ.

Я смотрю на него без эмоций.

— Ты забыл, что сказал… он. — я сглатываю.

Моран вздыхает, но всё равно тянет мне ключ.

— Джим отправляет меня в Америку. На задание. Надолго. — произносит киллер. — Думаю, из-за тебя.

Я смотрю на полковника, не понимая ничего. Вообще ничего. Пусто. Но тут появляется страх, и до меня доходит.

— Нет… — мой голос хрипит сначала. — Нет! — теперь дрожит. Глаза начинают бегать по комнате, тошнота подступает. — Нет-нет-нет-нет! Он убьёт меня! — снова истерика. — Ты уедешь, и он убьёт! — я кое-как цепляюсь за полковника.

— Прости. — Себастьян опускает голову. — Не думаю, что убьёт, но… — Морану действительно жаль меня. Он быстро расстёгивает мои наручники, забирает ключ и уходит.

Я смотрю на свои синие запястья. Мне конец.

Снова приходит это волнение на грани с истерикой. Животный страх… в животе становится жарко, тошнит, ладони потеют, страх, страх, страх… Нужно срочно