Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Дневник (1918-1919) - Евгений Харлампиевич Чикаленко

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 199
Перейти на страницу:
молодежи это были только семейные воспоминания, связанные с утратой имения в богатой «Малороссии». И вот интересный разговор. Галя аж шипит, а другие все, может потому, что мало знакомы, спокойно расспрашивают о моем взгляде на ход событий за всю революцию и на изменение политики «Командования Вооруженных Сил Юга России». Группа эта была как-то связана с театральным миром, но не выяснил я, были ли они связаны с Украиной, или просто со всех концов Российской империи свели их здесь события. Засиделся я у Гали довольно долго, распивая чаи и с ней переругиваясь. Уже было за полночь, когда я пустыми улицами возвращался в свою гостиницу. По дороге остановила меня группа солдат — какая-то охрана порядка. Конечно, для вида, попросили документы, и так хорошо видели по униформе кто я, и, возвращая мне их, заметили, что в городе уже давно запрещено ночью ходить по улицам. Выразив сожаление о том, что никто мне до сих пор об этом не сказал, добрался, в конце концов, не без труда, до своей гостиницы.

Кто-то из наших здешних знакомых свел нас в один день с двумя повстанцами с Украины, которые в водовороте военных событий оказались здесь в Крыму и были, видимо, связаны с соответствующими деятелями военного правительства. Один из них был очень интересной личностью. Сказал нам он, что родом он из города Скутари на озере с тем же названием в Македонии. Сын состоятельных родителей, юношей он, закончив среднюю школу, смог добраться до Швейцарии и поступить в Женеве на медицинский факультет тамошнего университета. Там он познакомился с нашей украинкой из Богуслава на Киевщине и женился на ней. По окончании учебы поехал с женой к ней домой. Он из семейных пересказов знал, что дед его, или скорее прадед, был родом с Украины и перебрался во время ликвидации Сечи Екатериной II за Дунай, где поселился в Добрудже. Когда какая-то часть запорожцев вернулась по наущению российского правительства обратно на Украину, то его предок, вместе с другими, кто остался в Добрудже, был по приказу турецкого правительства переселен в Македонию, где они и поселились над озером, а некоторые общины были расселены по другим местам Турции и даже где-то в Малой Азии.

И вот, приехав с женой в Богуслав, он легализовал свой докторский диплом и стал врачевать в той местности. Так мирно и спокойно он проживал вплоть до прихода к ним на Богуславщину большевистской власти, во время отступления Директории. Но когда началось наступление деникинцев, то обстоятельства сложились так, что красные хотели его ликвидировать. Было нападение на его усадьбу, но ему удалось как-то спрятаться, однако его семью схватили красные и с нечеловеческой жестокостью уничтожили. Тогда он пошел в повстанцы и мстил красным как только мог, а впоследствии был вынужден присоединиться к какой-то из деникинских частей и так, в конце концов, попал в Крым. Фамилия его была Гелив. Вместе с ним был родом с Богуславщины моложе д-ра Гелива человек, который назвал свою фамилию Козырь-Зирка{494}. Виделись мы с ним раза три, но никто из них не спрашивал нас о возможности добраться до нашего фронта. Видимо, они были в Крыму на учете и считали свою судьбу связанной с местными властями.

Так проходил день за днем, а в том деле, по которому мы приехали, вроде ничего и не делалось. Так оно, конечно, внешне выглядело, но, как нам рассказывали наши украинские знакомые, а больше всего Черныш, все время наверху шли споры. Как я уже упоминал, инициативу в деле переговоров с нами проявил ген. Слащев, который теперь был почему-то изолирован и чуть ли не под каким-то арестом. Почему Слащев?.. Кажется, что с ним связаны были какие-то круги людей, родом с Украины, оказавшихся в переменчивом ходе событий на Дону. При Деникине они сидели тихо, потому что социальными интересами они связаны были с монархией и с Дона и Кубани от Доброармии ждали спасения. Но впоследствии, то ли сведения об украинской борьбе, или, может, разочарование в реставрации монархии, заставило их все же вспомнить, что они украинцы. Как именно началось сплочение их, и в каких оно формах происходило, трудно мне сказать. Наверное, наибольшую роль в их ментальности сыграла неудача деникинской политики. Ведь это была не реставрация старого режима, а настоящий бандитизм, который прикрывался какой-то «черносотенной» идеологией, и «армия обиженных офицеров», как называл деникинцев наш выдающийся военный деятель ген. Юнаков, до войны профессор военной истории Российской академии Ген. штаба, никому уже из интеллигентных людей не импонировала. А их собралось вольно или невольно таки порядочно, и причем преимущественно с Украины. Если в самой армии было довольно много людей-фронтовиков из Московии родом, то молодежь поставлялась из разных юнкерских школ и кадетских корпусов только с Украины. Это был украинский элемент из помещичьих семей и семей чиновников. Революционная масса, ненавистная им, грозила тем, что она была украинская; украинское же село изгнало их из разных имений, поделив их землю. Для этих людей революция — это в первую очередь бунт тех «своих», «здешних», полуинтеллигентных сельских учителей, бухгалтеров, фельдшеров, телеграфистов, которыми они в долгие и хорошие для них времена если не брезговали, то во всяком случае никого из них за свой стол не посадили бы… Что по всей огромной империи такое происходило, им это до сознания не доходило — они видели, слышали и жили надеждами ближайших окрестностей и потому-то при гетмане, пылая местью, шли в карательные отряды, а при Деникине — в полицию, чтобы отомстить, чтобы что-то еще успеть отобрать, реализовать что-то на еще более черный день. Ну, а теперь — конец уже всему был виден. Политика Деникина и его окружения провалилась, и он, и его идейные друзья были уже где-то за границей. Не слышал я ни разу упоминания ни о Шульгине, ни о Савенко{495}, ни о ген. Драгомирове{496}, сыне знаменитого, выдающегося отца. Все они выехали. И вот подняла голову украинская стихия. Появились Леонтовичи, Черныши, Котляревские, Барбовичи, Киреи; начали думать о спасении хотя бы того, что удастся спасти. Началась «украинизация», но вяло, с трениями и скрипом.

Черныш все забегал к нам и говорил, чтобы мы не беспокоились и еще немного подождали, потому что мы уже томились и серьезно думали о возвращении домой, тем более, что нас доброжелательные люди предупреждали, что дела на фронте не очень надежно обстоят…

В первые же дни нашего приезда разыскали нас чиновники французского и

1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 199
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Евгений Харлампиевич Чикаленко»: