Шрифт:
Закладка:
Сувениры для дорогих гостей
– Чем, если не секрет, занимаетесь сейчас?
– Я, будучи самым старым жителем столицы Лихтенштейна – Вадуца, остаюсь королем сувениров. Магазинчики, где их продают, принадлежат мне. Когда сюда собиралась сборная России по футболу, игравшая против Лихтенштейна отборочный матч чемпионата мира-2006, я отпечатал специальные открытки к приезду дорогих гостей. После матча позвал их к себе домой и вручил на память эти сувениры. Футболисты поинтересовались: «Господин барон, а за кого вы болели?» «За вас, голубчики, за свою родину», – сказал я в ответ. Гостей было человек 50, но это для меня ерунда. Иной раз переваливает и за сотню. Вообще, в моем доме побывали тысячи российских спортсменов. И все уходили с подарками.
Гнева фюрера не испугался
Я ведь тоже был когда-то журналистом, работал на французскую L'Equipe, был ее собственным корреспондентом в Берлине. А во время Олимпиады 1936 года оказался в двух шагах от Гитлера, когда тот пришел в ярость из-за того, что бег на стометровку выиграл чернокожий спринтер из США Джесси Оуэнс. Но меня гнев фюрера не испугал, и я тут же взял у свежеиспеченного олимпийского чемпиона интервью.
До сих пор горд тем, что беседовал со знаменитым немецким боксером-тяжеловесом Максом Шмеллингом. К нему невозможно было подступиться, но я нашел способ. Сел со Шмеллингом в один поезд и на протяжении всего пути в Берлин «обрабатывал» великого боксера, который в итоге сдался, рассказав мне много интересного.
…К концу нашего разговора Эдуард Александрович устал и, прощаясь с автором этих строк, уже не сидел в кресле на веранде, а лежал в постели. Но рукопожатие барона остается крепким. Сам убедился!
К 90-летию барона Эдуарда фон Фальц-Фейна
«Радиостанция Эхо Москвы»
14.10.2004 год
Интервью с бароном Фальц-Фейном
На свои обескуражившие, но честные вопросы барон требовал столь же правдивых ответов. Его дом всегда был открыт. В прямом и переносном смысле. Парадокс в том, что его биография одновременно не вмещалась в несколько увесистых фолиантов, и в то же время укладывалась всего в два слова: барон фон Фальц-Фейн, – под которым подразумевалось достаточно пафосное определение: человек-легенда, человек-планета или просто Человек с заглавной буквы.
Скажите пожалуйста, что такое русский аристократ? Что должно было отличать русского аристократа?
– Мы должны были давать пример людям, как себя вести: не быть жуликами, а теперь их слишком много, к сожалению. Тогда тоже были, но меньше. И мы старались показывать, как себя держать и объяснить, как жить по-хорошему, мы старались это делать. И вот я рад, что я продолжаю до сих пор людям показывать, что я не враг народа, как вы, к сожалению, 95 лет называли нас. Я похож на врага народа?
– Нисколько!.. Эдуард Александрович, вот вы говорите, что вы беженец, русский эмигрант. В то же время вы – гражданин Лихтенштейна. Так кто же вы?
– Несмотря на то, что я без малого сто лет живу за границей, в изгнании, я всегда любил и люблю свою Родину – Россию. Меня волнует все, что в ней происходит. Я всегда чувствовал себя русским человеком, как будто никуда и не уезжал. Очень переживаю, когда смотрю телевизионные новости из России.
– Первый мой вопрос: вышла в свет книга Надежды Данилевич, которая называется «Барон фон Фальц-Фейн. Жизнь русского аристократа». Как Вы считаете, русские аристократы еще есть?
– Это чудный вопрос. И на это я отвечаю, что, к сожалению, мое поколение кончается, потому что Вы не подумайте, что я вру, это так и есть: я еще до революции родился в России, теперь это Украина, в Херсонской губернии. Как Вы знаете, мои предки имели уникальный заповедник Аскания-Нова. И все мои знакомые в моем возрасте их больше нет. Так что первая эмиграция уже больше не существует. А если кто-то остался, они уже никуда не годятся, потому что они приходят ко мне с палочкой, трясутся, говорят: Что? Как? Объясните, в чем дело?! А я еще имею голову на плечах
– Можно ли говорить о жизни русской аристократии сейчас?
– Как я вам сказал, ее кот наплакал. Это еще выражение моего дедушки, потому что я имею слова, которые еще до революции мы употребляли. И люди очень любят, что я еще говорю по-старому. Теперешний язык русский совсем изменился. Мама меня научила этому старому русскому языку, который мы имели дома.
– Я бы сказал, что нет. И последний вопрос. Вы говорите мы и вы. Вы отделяете себя от России?
– Хороший вопрос. Иногда я и так и так думаю, а иногда я говорю мы. И теперь я больше начинаю говорить мы, чем вы…
К 100-летию барона Эдуарда фон Фальц-Фейна
Барону Э. А. фон Фальц-Фейну
Уважаемый Эдуард Александрович!
Сердечно поздравляю Вас со знаменательным юбилеем – 100-летием со дня рождения!
Вас знают в России и за ее пределами как активного общественного деятеля, благотворителя, ценителя русского и европейского искусства.
Ценю Ваш вклад в сохранение культурного наследия нашего Отечества. Благодаря Вам в Россию и на Украину было возвращено множество считавшихся утраченными художественных и исторических памятников, документов, архивных материалов, рукописей и старинных книг. Вашими стараниями в Лихтенштейне и Швейцарии увековечены подвиги генералиссимуса А. В. Суворова. Вы активно содействовали восстановлению домовой церкви при Пажеском корпусе в Санкт-Петербурге, строительству церкви в родовом имении Фальц-Фейнов Аскания-Нова на Украине, воссозданию храма Христа Спасителя.
В этот достопамятный для Вас день примите искренние пожелания крепкого здоровья, духовной радости и помощи Божией в Вашей благородной деятельности.
С уважением,
Кирилл, Патриарх Московский и всея Руси
«Итар-ТАСС»
14 сентября 2012 года
Русский дом барона Фальц-Фейна
В Швейцарии есть дом, где всегда рады гостям из России. Его знаменитый хозяин барон Эдуард Александрович Фальц-Фейн – потомок старинного рода Епанчиных, покинувший страну в детском возрасте с родителями, на всю жизнь сохранил любовь к родине. Его коллекция русского искусства, наряду с имеющими художественную и историческую ценность предметами, включает и немало просто памятных вещей, сохраняющих дух имперской эпохи.
Федор Федорович Шаляпин приезжал на виллу «Аскания-Нова», когда хотел. В последние годы он занялся своим архивами, которые годами накапливались в беспорядке, и никто ими не интересовался, да он их никому и не доверял. Наблюдал за тем, как его друг разбирается со своими бумагами, знал,
