нем есть вся ярость прикованной пантеры, кусающей прутья клетки", и назвал его "манифестом анархии".35 Когда Сенат получил послание, дебаты приняли неприятный оборот. Клей насмехался над Бентоном, напоминая ему о его перестрелке с Джексоном за несколько лет до этого, и вскоре двух разъяренных сенаторов, выкрикивавших друг другу обвинения, пришлось сдерживать.36 По всей стране послание о вето вызвало страсти. Поначалу сторонники Банка фактически распространяли копии послания, полагая, что оно подтверждает их предупреждения о демагогии и безответственности Джексона. Национальные республиканцы обвиняли его в развязывании классовой войны, настраивая бедных против богатых. В двадцатом веке некоторые из его исторических поклонников

33. См. Дэвид Брион Дэвис, "Заговор рабовладельцев и параноидальный стиль" (Батон-Руж, 1969).

34. Цитируется в Роберте Ремини, "Выборы 1832 года", История американских президентских выборов, изд. Артур Шлезингер и Фред Израэль (Нью-Йорк, 1971), I, 509.

35. Николас Биддл - Генри Клею, 1 августа 1832 г., цитируется в Govan, Nicholas Biddle, 203.

36. Роберт Ремини, Генри Клей (Нью-Йорк, 1991), 400.

Джексон действительно воспользовался народным недовольством против банков в целом в своей кампании против Банка Соединенных Штатов. Но Банковская война не была классовой войной труда против капитала или бесправных против собственников. Джексон выразил чувства фермеров и плантаторов, которые возмущались своими кредиторами в той же степени, в какой нуждались в их финансовых услугах. Но его поддержали и представители деловых кругов, у которых были свои причины присоединиться к атаке на BUS. Среди них были нью-йоркские банкиры, которые хотели, чтобы Уолл-стрит заменила филадельфийскую Каштановую улицу в качестве финансового центра страны; банкиры-"дикари", работающие на мели, в основном на Западе, которые возмущались тем, как БУС контролирует их поведение; и предприниматели, занимающиеся "мягкими деньгами", которые надеялись, что без национального банка будет легче получить кредит. В то же время Джексон пользовался поддержкой людей, находящихся на противоположном полюсе общественного мнения: тех, кто симпатизировал его собственным взглядам на твердые деньги и хотел отменить бумажную валюту.

Непопулярность банков среди рабочих людей проистекала не только из их вековой подозрительности к богачам, но и в первую очередь из неопределенности бумажных денег. Когда банки времен антебеллума выдавали кредиты, они выдавали свои собственные бумажные банкноты, которые затем обращались в качестве валюты. Если банк, выдавший кредит, находился далеко, его валюта могла обращаться с дисконтом. При затрудненном транспорте и медленном сообщении погасить валюту было очень неудобно, а узнать, кредитоспособна ли она вообще, было нелегко. Недобросовестные предприниматели расплачивались с рабочими или другими неискушенными кредиторами дисконтными банкнотами, а разницу прикарманивали. Поскольку в обращении было так много разных видов банкнот, номиналом от десяти тысяч долларов до пяти центов, подделать их было проще простого. Неудивительно, что многие граждане, особенно наемные работники, не доверяли бумажной валюте вообще и предпочитали твердые деньги - золото и серебро. Десятидолларовый золотой кусок, называемый орлом, был, конечно, безопаснее, чем банкнота чрезмерно разросшегося, удаленного или несуществующего банка. Твердые деньги, казалось, обеспечивали многим защиту от недобросовестных немногих38.

Сторонники твердых денег не осуждали банки как проводников капитализма. Они осуждали их как получателей правительственной милости, поскольку их уставы предоставляли им привилегию создавать валюту, что давало вкладчикам эмиссионных банков несправедливое преимущество перед другими предпринимателями.

37. См. в частности: Шлезингер, Эпоха Джексона; Селлерс, Рыночная революция.

38. Джеймс Хьюстон, Обеспечение плодов труда (Батон-Руж, 1998), 219-31.

Демократ Роберт Рантул протестовал против того, что "неправильно и несправедливо, что группе людей, которые занимаются тем, что пускают деньги в оборот, позволено пользоваться привилегиями, в которых было бы отказано людям, занимающимся другим бизнесом". Как объясняет историк экономики Наоми Ламоро, "решающим моментом было вмешательство правительства", а именно - правительственный фаворитизм.39 Для сторонников "твердых денег" BUS выглядел как самый большой из всех получателей такого фаворитизма.

Нападая на Банк Соединенных Штатов, Джексон и его сторонники использовали настроения, связанные с твердыми деньгами. Но в итоге победа Джексона над Банком Биддла ничего не дала для реформирования злоупотреблений, от которых страдали обычные люди. Ликвидация национального банка сняла ограничения с региональных и местных банков, позволив им вести себя еще более безответственно, чем раньше. Избавление от БУС, чьи банкноты были самой надежной формой бумажных денег, лишь усугубило трудности, которые продолжали мучить валюту вплоть до Гражданской войны. С другой стороны, улучшение коммуникаций и транспорта помогло стабилизировать валюту, а также свести к минимуму разницу в ценах по всей стране.

Если на выборах 1828 года кандидат противостоял программе, то на выборах 1832 года тот же кандидат со своей организацией противостоял институту. При всем своем обаянии Генри Клей обладал гораздо меньшей общественной привлекательностью, чем Старый Герой, хотя у Банка был сильный электорат. Национальные республиканцы, соответственно, больше сожалели о вето Банка и удалении индейцев, чем прославляли своего кандидата. Демократы использовали патронаж, который они создали, находясь у власти, и продолжали совершенствовать свои методы привлечения избирателей. Их партия не выступила с каким-либо заявлением о принципах и позволила наложить вето на Банк. Национальная республиканская платформа осуждала "характер" Джексона, а также его политику.40 В конечном счете, выборы представляли собой референдум о самом Джексоне. Был ли он тираном ("королем Эндрю Первым", как назвала его известная карикатура Национальных республиканцев) или народным трибуном?

Неспособность Национальных республиканцев включить в свой состав антимасонов навредила оппозиции в ходе предвыборной кампании. Клей, номинальный, но неактивный масон, отказался отречься от ордена в выражениях, которые сделали бы его приемлемым для последователей "благословенного духа". Антимасонские лидеры надеялись убедить бывшего генерального почтмейстера Джона Маклина возглавить билет третьей партии:

39. Naomi Lamoreaux, Insider Lending: Banks, Personal Connections, and Economic Development in Industrial New England (Cambridge, Eng., 1994), 38, где она также цитирует Рантула.

40. Майкл Холт, Взлет и падение партии вигов (Нью-Йорк, 1999), 15.

Его сочетание честности и методистской набожности идеально вписывалось в их движение. Когда Маклейн отказался, чувствуя безнадежность своего дела, антимасоны провели (в сентябре 1831 года) первый национальный съезд политической партии для выдвижения кандидата в президенты. Подобные съезды уже проводили добровольные благотворительные и реформаторские ассоциации; антимасоны считали свое движение похожим на них. К этому времени им удалось значительно уменьшить размеры и влияние масонства. Столкнувшись с такой неблагоприятной рекламой, большинство масонов, очевидно, отказались от своего ордена. Число лож, представленных на собрании Великой ложи штата Нью-Йорк, сократилось с 228 в 1827 году до 52 в 1832-м, а некоторые из оставшихся поддерживались лишь горсткой братьев-масонов.41 Одержав свою победу, антимасонская волна к 1832 году начала ослабевать. Выдвинутый съездом кандидат, бывший генеральный прокурор Уильям Вирт, получил семь голосов выборщиков и 8 процентов голосов избирателей Вермонта.

Процедурное нововведение антимасонов оказалось более успешным, чем их кандидат. Они правильно рассудили, что проведение национального съезда придаст партии и ее