Шрифт:
Закладка:
Примечание к части Песни:
«Связаны кровью» гр. «Гран-КуражЪ»,
«Скованные одной цепью» В. Бутусов
Легенда без Героя
Крепость осталась нетронутой. Здесь не пронёсся ало-звёздный смертоносный вихрь химрингской армии, не прозвучали обвинения и приговоры.
Только один вопрос:
«Это твоя новая жена?»
Но от произнесённых слов сердце сковал ужас.
Линдиэль видела — прибывший с дружеским, о чём особо упоминалось в письме, визитом Маэдрос действительно не собирается устраивать побоища и судилища и, видимо, в качестве ещё одного доказательства добрых намерений и понимания, взял в поездку собственную «новую» жену, однако менее страшно не становилось.
«Когда ты очнулся в нашем лагере, — неожиданно для всех Финдекано начал нападать на кузена, — первым произнесённым тобой словом было имя Ниэль! Даже чары Моргота не смогли заставить тебя забыть о ней! Это любовь или нечто иное? Но ничто не помешало тебе снова создать семью! Ты слишком привык решать за других, и тебе это нравится! Тебе нравится решать, кому жить, а кому погибнуть! И я сейчас не о врагах, Нельо! Я о тех, кто верен тебе! Верен твоему делу! Тебе нравится выбирать, кто и как именно должен быть счастлив! Но Нарнис была со мной несчастлива! Из-за тебя! Ты знал, что её ждёт в доме моего отца, и всё равно бросил в пекло! Другими жертвовать легко, Нельо! Но что насчёт себя?»
Линдиэль испугалась слов Астальдо больше из-за подруги — Туивьель точно не было приятно услышать про валинорскую жену возлюбленного, однако химрингская леди не подала вида, а Маэдрос, спокойно сидя за столом и даже выражая восхищение скромным ужином, лишь на миг остановил убийственный взгляд на Финдекано и произнёс одними губами:
«Любовь придумали Валар, чтобы поработить и шантажировать нас».
Молчание повисло слишком надолго, Туивьель несколько раз пыталась позвать давнюю подругу поговорить, но дочь Кирдана боялась оставлять непредсказуемого из-за чар эльфа без присмотра. Лишь поздно вечером, когда Маэдрос заверил, что не останется на ночь в Стреле, женщины на миг оказались рядом без посторонних глаз.
«Зачем, Линдиэль?» — спросила избранница химрингского лорда.
«Мы обе воплотили мечты, — напряглась дочь Новэ Корабела. — Разве это плохо?»
Избранница химрингского лорда не ответила, лишь покачала головой. Возлюбленная поневоле принца Финдекано словно слышала немой упрёк давней знакомой: мечта должна делать счастливой, а не усугублять печаль. Но сама-то она счастлива? Счастлива?
— Ты простишь меня? — вдруг прозвучал вместе с порывом холодного ночного ветра голос, и Линдиэль вздрогнула.
— За что? — выдохнула она, стараясь успокоиться и всем видом показывать, насколько приятны нежданные объятия любимого.
— Я вёл себя неподобающе, — пояснил Астальдо. — К тебе приехала гостья, а я обидел её и её супруга.
— Тебе не за что извиняться, — эльфийка вымученно улыбнулась, обняла принца, поцеловала в губы.
Ночь стала совсем тёмной, вдалеке громыхнуло. Сад замер в ожидании грозы, последние не скрытые тучами звёзды испуганно запульсировали. Линдиэль улыбнулась внезапным мыслям, представив, как деревья на территории крепости хвастаются елям и соснам плодородной почвой, специально завезённой для их удобства.
— Ты такая красивая сейчас, — Астальдо крепче обнял плечи возлюбленной. — Я могу любоваться тобой бесконечно.
Жить, тебя не зная,
Жить, не ведая любви, — вдруг начал напевать втородомовский принц, и его взгляд стал пугающе ясным, — значит, жить, не уловив,
Как дорог каждый миг.
Эльфийка в ужасе отстранилась, на глаза навернулись слёзы. Линдиэль сама не понимала, почему расплакалась. Возможно, внезапно зазвучавшая музыка всколыхнула давно сдерживаемые ураганы эмоций.
— И лишь в твоих объятиях
Ясно мне понять дано —
Бывает счастье лишь одно.
Одно, но на двоих.
В этом мире зла и лжи,
Там, где правит страх,
Верный путь мне укажи.
Он в глазах, в твоих глазах.
Взгляд в прошлое бросая,
Вижу — жить бы мне, впотьмах
Век блуждая,
Не узнав тебя.
Не плачь, прошу.
Пальцы Астальдо неуверенно коснулись лица эльфийки, стёрли льющиеся слёзы.
— Я верила, что чувство столь прекрасное,
Способно озарить собою мир, — прошептала Линдиэль, задыхаясь и боясь в порыве признаться во всём. Но и молчать почти не осталось сил. — О том, как злость и страх сильны, не знала я…
Ведь о любви мне шёпот листьев говорил!
Я верила — мы чудо сотворим!
Принц посмотрел пристально, сердце леди Новиэль упало.
— Не нужно слов, — сказал Астальдо, вдруг просто разворачиваясь и уходя из сада. — Мы вместе — и это главное.
***
— Это чары, Маэ, — голос Туивьель прозвучал одновременно с пока ещё далёким раскатом грома.
— Чары? — химрингский лорд насмешливо скривился.
Походный шатёр всё сильнее трепетал на ветру, гул снаружи заглушал обрывочные фразы сложного разговора. Слова приходилось выжимать, как последние капли воды из почти сухой ткани, пропасть между некогда полностью доверявшими друг другу Квэнди сейчас казалась особенно опасной, однако появилась важная тема для обсуждения, и над чудовищной бездной возник тонкий мостик.
— Ты мне не веришь? — эльфийка из рода Мориквэнди сбросила с плеча шкуру морготовой твари, легко скинула платье и устроилась на лежанке из шкур. Не полосатых, как тогда, при первой встрече.
— Верю, — Маэдрос тоже разделся, однако замер на месте. — Но что это меняет? Я знаю — знаю! — что даже Вала не способен навязать свою волю эльфу! Никто не способен! Эльф должен сам хотеть, чтобы его околдовали, позволить лишить себя разума! Про моего деда тоже говорили всякое, но он не был куклой на ниточках! Он хотел быть с той женщиной, которая добивалась его!
