Я возразил, что не хочу его бросать и останусь с ним до конца, а также – что в глубине души я верю в способность человечества рано или поздно одолеть врагов-инопланетян.

Кронус улыбнулся немного печально.

– И тем не менее, – настаивал он, – машину времени необходимо вернуть! Таким образом у вас будет возможность спастись, что бы ни случилось. Вы полетите со мной? Я намерен отправиться прямо с утра.

Разумеется, против этого я возражать не мог и охотно согласился лететь с ним. Не считая того, что машина времени могла мне пригодиться, сама по себе она была слишком редкостной и ценной вещью, чтобы оставлять ее во власти венерианских вандалов, которые, громя все подряд, вполне могли ее уничтожить.

Мы с Кронусом и Альтусом отправились в полет на том же самом легком воздушном судне, на котором прилетели в Джарму. Тучные, плодородные земли с пальмовыми рощами и высокими, воздушными башенками усадеб, прячущихся в тени садов, над которыми мы летели меньше недели назад, теперь повсюду носили следы разорения. Многие усадьбы были сожжены; многие поля и рощи опустошила венерианская растительная плесень, превратившая листву и травы в тошнотворную серую слизь.

Приближаясь к поместью Кронуса, мы увидели, что прибыли буквально в последний момент. Венериане подпалили дом и даже собственные бараки; над обреченными зданиями вздымались столбы дыма. С десяток рабов приближались к аэродрому с явным намерением поджечь и его или же уничтожить и повредить корабли, которые там хранились.

Лицо Кронуса смертельно побледнело от гнева. Не говоря ни слова, он направил атомный моноплан прямиком на рабов, которые заметили нас и помчались сломя голову в тщетном усилии спастись. Некоторые несли зажженные факелы, но теперь их побросали. Мы пронеслись над ними, в нескольких футах над землей, над открытым пространством, что окружало аэродром. Двоих рабов снесло и изувечило острым носом флайера, и мы с Альтусом, пролетая мимо, уложили еще пятерых термолучевыми генераторами. Осталось лишь трое; Кронус заложил крутой вираж и, ведя машину одной рукой, лично прикончил всех троих термолучом.

Мы сели у входа на аэродром; Кронус зашел внутрь, и минуту спустя корабль времени плавно вылетел и сел на платформу. Кронус распахнул дверцу и позвал меня.

– Хью, мы с вами вернемся в Джарму на временно́м корабле, а Альтус позаботится о моноплане.

Больше венериан поблизости видно не было, хотя мы насмотрелись на плоды их трудов, когда разворачивались над плантацией, перед тем как взять курс на Джарму. Кронус только вздохнул при виде причиненного ущерба; в остальном же он не выказывал особых эмоций, храня стоическое молчание.

Полчаса спустя мы уже вернулись в свои апартаменты в Джарме; машина времени была надежно укрыта на соседнем аэродроме. Поскольку выглядела она как обычный небольшой межпланетный флайер, никому, кроме нас, и в голову бы не пришло, что́ она собой представляет на самом деле.

Каждый час приносил все новые вести о национальной катастрофе, устроенной инопланетянами и принесенными ими заболеваниями. Марсиане теперь открыто объявили людям войну. Первым делом они уничтожили все людские посольства и торговые представительства на Марсе и захватили множество эфирных кораблей; но прежде, чем об этих враждебных действиях сделалось известно всем, они также перешли в наступление повсюду на Земле. Марсиане владели чудовищным оружием, нульлучами, которые мгновенно пронизывали живые ткани, замораживая их до смертельных температур. Оружие это они держали в секрете, его изобретение и принцип действия оставались тайной для человеческих ученых, и оно было не менее смертельным и эффективным, чем тепловые лучи. Теперь бои шли в марсианском квартале Джармы, и марсиане держались стойко. Делались попытки забросать квартал взрывчаткой, однако это сочли более опасным для людей, нежели для марсиан: последние использовали еще какие-то неведомые лучи, что заставляли бомбы взрываться в воздухе или даже еще на борту воздушных судов.

Глава VI. Отлет

Я не мог не восхищаться хладнокровием народа Акамерии перед лицом всех этих жутких проблем и опасностей. Повсюду ученые спокойно готовились бороться с новыми напастями и изобретали новое, более эффективное оружие для борьбы с инопланетянами. Никто не проявлял ни малейшего страха или тревоги. Вероятно, секрет этой спокойной невозмутимости крылся в высоком интеллектуальном развитии и философской отстраненности, приобретенной человеческой расой в целом.

Понимая, сколь ненадежно и невечно их бытие пред лицом враждебных сил космоса, люди готовились встретить свою участь со смирением и достоинством. Кроме того, человеческая раса состарилась; многие, вероятно, устали от рутинного однообразия повседневной жизни и готовы были приветствовать что угодно, сколь угодно опасное и рискованное, лишь бы оно сулило перемены.

Джарма теперь была переполнена беженцами с ближайших плантаций; ежечасно прибывали все новые и новые. Однако же, глядя на спокойную, неторопливую толпу, никто бы и не заподозрил, сколь шатко текущее положение. Не заметно было никаких следов борьбы, опасности, страха: даже война с марсианским кварталом – и та велась безмолвно, поскольку все используемое оружие было бесшумным. Впрочем, термолучи подожгли некоторые марсианские здания, и теперь пелена черного дыма тянулась ввысь и грибом расползалась над рыжими языками пламени.

Пока что Джарма пострадала менее других крупных городов Акамерии. В стране царил хаос, со связью были серьезные проблемы. Но через несколько часов после того, как мы с Кронусом и Альтусом вернулись в столицу, из южной Акамерии поступило предупреждение о новой эпидемии, куда опаснее предыдущих. Крохотный венерианский микроорганизм, нечто вроде воздушной водоросли, распространявшийся и множившийся с быстротою необычайной, делал воздух непригодным для дыхания людей на огромной территории, которая стремительно росла. Для венериан микроорганизм был безвреден: в густом, наполненном влажными испарениями воздухе их родных джунглей эти микробы кишели всегда; для марсиан же он был вредоносен, однако последние приготовились заранее и успели вооружиться дыхательными масками и атмосферными фильтрами. Люди же, настигнутые этой чужепланетной заразой, медленно умирали от асфиксии, сопровождаемой самыми мучительными симптомами пневмонии. Зараза была видима невооруженным глазом: пораженный ею воздух становился шафранно-желтым. По этой причине она вскоре сделалась известна как «желтая смерть».

Противопоставить новой чуме ученым было нечего – они только и могли, что наладить широкомасштабное производство и распределение масок. Шафранное облако час за часом ползло все дальше на север – погибель беззвучная и неодолимая. Положение и впрямь было отчаянным. Созвали совет ученых; и вскоре приняли решение, что человечеству следует эвакуировать регионы, которым угрожает разлитая в воздухе смерть. Единственным выходом для людей было отступить в область полярного круга и