Грязный, мокрый Слейтир полез в свою потрепанную сумку на поясе и вытащил письмо. Пластинка, запечатывавшая его, была сломана, и он на мгновение посмотрел на Алвереза. Доларец мотнул головой в сторону Харлесса, и Слейтир передал его через стол.

Ритм дождя, барабанящего по крыше и стучащего по окнам, был единственным звуком, кроме шороха бумаги, когда Харлесс наклонил письмо, чтобы уловить свет, и прищурился на него. Чтение не было его любимым занятием, да и почерк Уолкира был не из лучших, и его глаза двигались медленно. Затем его лицо резко напряглось. Его глаза задвигались быстрее, дошли до конца и поднялись, чтобы посмотреть сначала на Слейтира, а затем на Алвереза, как будто они оба могли быть лично ответственны за его содержание.

— Это правда? — потребовал он от сиддармаркца, его голос был резким.

— Не знаю, милорд, — ответил Слейтир с медленным, почти музыкальным акцентом Шайло. Он был далеко за пределами среднего возраста, его волосы были седыми, а глаза мутно-карими. Костяшки его пальцев были немного опухшими от артрита, а плечи, несмотря на его внушительный рост, сутулились. Он также оберегал свою правую ногу, когда ходил, и вокруг него была атмосфера почти полного изнеможения, но на его лице не было никакого колебания, когда он встретился взглядом с Харлессом. — Я сам этого не читал. Генерал Уолкир, он сказал доставить это, и я так и сделал. Не спрашивал, что там написано, и он не сказал.

Губы Алвереза дрогнули при виде выражения лица Харлесса, но он твердо призвал их к порядку.

— Очень хорошо, — сказал Харлесс, передавая письмо Йердину. — Позвольте мне сформулировать это по-другому. Согласно этому письму, еретики осадили форт Тейрис. — Хеннет, Хэнки и даже Фирнах напряглись. — Из ваших знаний, мастер… Слейтир, не так ли? — Сиддармаркец кивнул. — Очень хорошо, мастер Слейтир. Это правда?

— Вернее смерти, милорд, — решительно сказал Слейтир. — У них отличная трах… ах, я имею в виду, правильная армия разумного размера на каждом конце ущелья, у них есть. И я слышал, как стреляли их пушки, пока я уезжал.

— Он оценивает численность еретиков примерно в двадцать тысяч, — сказал Харлесс, бросив быстрый взгляд на Алвереза. — Вы бы сказали, что это точно?

— Теперь это больше, чем я мог бы предположить. — Слейтир явно не боялся признать свое невежество, отметил Алверез, и у него было больше уверенности. — Все, что могу вам сказать, это то, что одна их партия спускается по каналу Бранат, а другая прибывает по дороге, через Мейдинберг. Видел, как они летели в обоих направлениях, когда отправился на поиски вас семь дней назад, и если бы это были овцы, коровы или, может быть, драконы, я мог бы сказать, сколько их было. — Он пожал плечами. — Боюсь, я не так хорош в подсчете солдат, милорд.

У сиддармаркцев не было своих дворян, и они не очень-то были склонны подчиняться кому-то другому… особенно деснаирцам. Они, конечно, не были заинтересованы в надлежащем обращении к ним, и общее обращение Слейтира «милорд» на самом деле представляло собой настоящую уступку для него или его соотечественников. Обычно Алверез находил такое отношение умеренно раздражающим, но не в этот раз. На самом деле, гнев в глазах Фирнаха, когда Слейтир не смог должным образом унизиться перед возвышающимся благородством своего двоюродного деда, вызвал у Алвереза глубокое чувство удовлетворения. Однако новости Слейтира не становились слаще с каждым разом, когда он их слышал.

— И почему генерал Уолкир выбрал тебя своим посланником? — поинтересовался Харлесс, когда выглядевший чуть менее подвыпившим отец Тимити передал депешу графу Хэнки. — Я имею в виду, вместо одного из его собственных людей?

— Ничего мне не говорил, милорд, но думаю, это потому, что его кавалерия не может найти свои задницы обеими руками, приехав кататься по холмам. — Слейтир пожал плечами. — Я, я вырос в них, как мужчина, а раньше мальчик. Знаю их так, как раньше знал свою жену. Вероятно, полагал, что я смогу пройти, и чертовски хорошо знал, что они этого не сделают. Не с этими солдатами в смешных цветных мундирах, которые роятся вокруг. Казалось, они знали, о чем они, они знали, если вы понимаете, что я имею в виду. Пришлось действовать очень умно, чтобы пройти мимо них. Чертовски близко почти поймали меня, раза два.

Харлесс напрягся, услышав подтверждение того, что силы еретиков к западу от форта Тейрис действительно были регулярными чарисийцами. Он посмотрел на Хэнки и Хеннета, его лицо в свете лампы стало пепельным, затем снова на Слейтира.

— Спасибо, мастер Слейтир, — заставил он себя сказать. — Барон Фирнах найдет вам место, где можно посидеть подальше от сырости, и что-нибудь поесть. Я попрошу вас подождать там на случай, если у нас возникнут дополнительные вопросы к вам.

Слейтир дружелюбно кивнул, что стало еще более вопиющим проявлением сиддармаркского пренебрежения к благородной крови, и последовал за Фирнахом с жесткой спиной из столовой мэра. Харлесс проводил их взглядом, затем глубоко вздохнул и указал на пустой стул за столом.

— Пожалуйста, садитесь, сэр Рейнос. Похоже, вы были совершенно правы, сразу же обратив на это мое внимание.

* * *

— Извините, сэр, — осторожно сказал сэр Линкин Латтимир, проезжая под дождем — в данный момент это был скорее туман, чем ливень, — рядом с Алверезом. Они направлялись обратно из города, к доларскому лагерю и палатке Алвереза.

— Да, Линкин? — Тон Алвереза был вежливым, но Латтимир услышал в его глубине отголосок жесткой позы своего начальника и еще более жесткого выражения лица.

— Я сожалею, сэр, — капитан тщательно подбирал слова; он был изгнан с собрания своего начальства движением руки отца Тимити, вероятно, чтобы помешать ему наблюдать за степенью опьянения священника, — но вы, кажется, не очень довольны результатом вашей встречи с герцогом Харлессом.

— В самом деле? — Алверез пожал плечами. — Это потому, что я не очень доволен.

— Но разве его светлость не..?

— Нет, его светлость этого не делал. — Алверез резко оборвал его, что он делал редко. — Я просил, я умолял — Шан-вей, я умолял — чтобы он позволил мне вести наши войска вперед. Он отказался. Поскольку войска между нами и фортом Тейрис, по-видимому, являются чарисийцами, он опасается, что их артиллерия и самозарядные винтовки дадут им слишком большое преимущество, чтобы мы могли противостоять им без поддержки деснаирцев. Поддержки!

Алверез был в такой ярости, что даже плюнул, и Латтимир вздрогнул.

— Это причиняет мне боль больше, чем ты можешь себе представить, Линкин, — продолжил генерал через мгновение, его голос был наполнен осколками железа, — но я прихожу к выводу, что должен извиниться перед этим ублюдком Тирском.

Латтимир удивленно моргнул, застигнутый врасплох внезапным, совершенно неожиданным переходом, а Алверез кисло усмехнулся, хотя он никак не мог видеть, как моргнул его помощник в темноте.

— Не думаю, что ты ожидал услышать это от меня, — продолжил он чуть менее горьким голосом, — но правда в том, что мой кузен Фейдел не был моряком и был упрямым человеком. Все эти годы я обвинял Тирска — опытного моряка, человека, который, черт возьми, должен был хорошо знать, что делает флот, — за то, что он не дал ему совета, на который он имел право, а затем обвинил его во всей катастрофе. В конце концов, он должен был уберечь Фейдела от стольких ошибок, не так ли? Вот для чего он был здесь! А потом он потерял свою часть флота после того, как погиб Фейдел, не так ли?