Шрифт:
Закладка:
Как командующий Резервной армией, Гиммлер был сменен Готтлобом Бергером, который оставался настроенным враждебно ко всем политическим амбициям Власова. Все же, как человек СС, он должен был найти средство поправить положение с привлечением добровольцев из числа русских пленных. Он писал в конце января, что подрывные элементы среди заключенных, противодействующие набору в части Власова, должны передаваться в СД. Другими словами, первоначальный «приказ о комиссарах» 1941 г., который никогда не отменялся, должен был быть снова введен в практику. Но условия, создавшие эпоху террора в русских лагерях в 1941 году, уже не могли быть вновь воспроизведены. Пленный британский офицер, который имел исключительные возможности для наблюдений в Stalag IV B в Мюльберге (от нем. Stammlager, один из самых больших лагерей для военнопленных во Второй мировой войне. — Пер.), писал следующее: «Немцы всегда организовывали наблюдение за всеми развлечениями военнопленных силами своих людей, и в случае таких представлений для русских там всегда присутствовал власовский капитан с сержантом. С восхитительным чувством юмора русские пленные отказывались усаживать их в зале и сделали сбоку от сцены маленькую ложу из фанеры, окрашенную в малиновый цвет „под бархат“. Двое людей Власова обычно заходили в барак одновременно и стыдливо крадучись, и с видом жалкого самодовольства и садились в „ложу“. Мой друг объяснил мне, что в диалог на сцене вплетено много двусмысленностей, намеков на некие двуликие создания из мифологии, определенных людей, которым дали поиграть с веревкой, на которой они в конце концов и повесятся, и так далее. Люди Власова принимали все это с каменными лицами, иногда прикрывая свое смущение, когда „шпильки“ становились слишком очевидными, тем, что прикуривали сигареты, после чего какой-нибудь комический персонаж на сцене подходил к ложе и принюхивался к дыму с видом „малыша Бисто“». («М а л ы ш и Б и с т о» — «Bis-to kids» — персонажи комиксов, рекламирующих продукцию британской компании Bisto (большей частью соусы) — мальчик и девочка в рваной одежде, принюхивающиеся к доносящемуся запаху еды. — Пер.)
Но майор Кейлинг сообщал из Мюнзингена, что люди Буняченко, которые слушали радиостанции всего мира, вновь обратили свои надежды к Западу. Для них было загадкой, почему британцы и американцы не бомбят район их обучения. Один из офицеров Буняченко разговаривал на железнодорожном вокзале в Берлине с пленным британским летчиком. Из этого «берлицевского разговора» (Б е р л и ц — основатель метода обучения иностранным языкам, одним из основных принципов которого была первоочередность обучения устной речи по сравнению с навыками чтения и письма. — Пер.) он заключил, что передача пленных добровольцев из Советского Союза — только временная уступка Сталину, которая прекратит свое действие с окончанием войны. Тогда уже западным союзникам понадобятся добровольцы для борьбы против большевизма.
В конце января (31 января — 3 февраля. — Ред.) русские форсировали Одер у Кюстрина, в шестидесяти с небольшим километрах от Берлина. Кестринг был убежден, что только успешные действия на фронте побудят командование экипировать две дивизии КОНР. Армия Власова должна «заслужить свои шпоры» (по аналогии с вручением шпор вновь посвященным рыцарям. — Пер.) или быть преданной забвению. 7 февраля Херре было приказано подготовить к отправке на фронт к Одеру несколько рот истребителей танков. Буняченко изо всех сил сопротивлялся этому, и люди были выделены из независимого батальона «добровольцев», расквартированного в Штеттине. Довольно неожиданно Гиммлер, как командующий группой армий «Висла», телеграфировал Власову, что бой увенчался большим успехом, и позднее рассказал Херре, что «солдаты Красной армии фактически переходили на сторону этого подразделения» — доказательство того, что русские все еще могут низвергнуть Сталина. (Вожди Третьего рейха перед концом потеряли чувство реальности. — Ред.) Руководил подразделением личный адъютант Власова полковник Сахаров, который присутствовал при встрече Власова и Гиммлера.
Благоволящий теперь, хотя и неверующий, Эрнст Кестринг решил, что для Власова настало время посетить своих солдат, и с определенной помпезностью он 15 февраля привез Власова в Мюнзинген. Здесь под снегопадом Власов инспектировал 1-ю дивизию КОНР и наблюдал дисциплинированное прохождение парадным маршем строя солдат, очищенного как от лагерных прихлебателей, так и от офицеров, красовавшихся тремя или четырьмя наручными часами. Но с течением времени, которое Власов провел в Мюнзингене и Хейберге, он становился все более мрачным, все более сознающим реальную ситуацию. Херре ободрял Власова поверить в то, что, создавая армию КОНР, он может создать силу, с которой придется идти на сделку западным союзникам. Херре указывал, что успешные действия даже на рухнувшем фронте могут убедить союзников, что «свободные русские» — это сила, которую следует принимать в расчет. Таков был призрачный мир, существовавший отдельно от реальности, в котором германский остполитик (восточный политик) жил с 1941 по 1945 г.
Решительно настроенный вывести солдат Власова на первые полосы газет, Херре получил аудиенцию у Гиммлера 23 февраля в его штаб-квартире в лесу у Пренцлау. В это время гиммлеровская группа армий «Висла» была расположена тонким заслоном от Одера к югу от Штеттина до окрестностей Данцига, с растянутым до нелепости флангом, который просто растаял бы, измени русские направление главного удара (он и растаял в ходе Восточно-Померанской операции Красной армии 10 февраля — 4 апреля 1945 г., которая ликвидировала угрозу флангового удара немцев с севера по советским войскам, готовившим Берлинскую операцию. — Ред.), но который Гитлер требовал удерживать, потому что адмиралу Редеру были нужны базы подводных лодок на Балтике. Гиммлер только что предпринял так называемое «наступление на Арнсвальде», которое жалким образом сошло на нет (16 февраля немцы силами шести дивизий нанесли контрудар южнее Штаргарда и продвинулись на 8–12 км, овладев городами Пиритц (Пыжице), и Бан (Банг). Подтянув силы, Красная армия 24 февраля снова перешла в наступление, разгромив врага. — Ред.). Гиммлер был перепуган до смерти, но скрывал это за показной бравадой, и 19 февраля он уже начал свой знаменитый диалог со шведским графом Бернадоттом. Гиммлер собирался лечь спать и не хотел ни слышать о «добровольцах», ни выслушивать безумные идеи этого полковника-«русофила». В течение последних нескольких дней Герман Фегелейн, адъютант Гиммлера в ставке Гитлера, сообщал ему, что «добровольцы» Власова дезертируют при каждой возможности и что они категорически отказались воевать на Восточном фронте.
Гиммлер равнодушно согласился с тем, что подразделению из дивизии Власова следует предоставить справедливый шанс зарекомендовать себя на фронте, а не быть брошенным, чтобы попасть в руки Красной армии в какой-нибудь непригодной для обороны крепости,
