об изменении соотношения сил в европейском рабочем движении в пользу коммунистов — утверждение, которое никак не соответствовало действительности[1208]. Сохранявшиеся в рядах европейских социалистов расчеты на то, чтобы сохранить хотя бы минимальное политическое взаимодействие с компартиями в своих странах, трактовались в этом документе как «ряд заигрываний социал-демократов с правительством СССР, а иногда и с руководством Коминтерна… Необходимо понять и разоблачить перед рабочими эту маневренную тактику реформистов, целиком и полностью направленную против революции. Коммунистические партии должны в настоящее время ответить на эту тактику усилением борьбы против реформизма. Единый фронт в огромном большинстве случаев снизу и помимо обращения к верхам»[1209].

В переводе на язык политических действий ответная тактика коммунистов означала отказ от любых предвыборных блоков, даже если их целью было противодействие реакционным кандидатам. Здесь Бухарин не оставлял компартиям Западной Европы никакой свободы маневра, жестко предписывая им линию на предстоявших выборах. Для того чтобы перечеркнуть этот коварный план, «следует обратить внимание на подготовку выборов в Англии и Франции, где вопрос об отношении к СССР стоит особенно остро. Необходимо иметь в виду, что ИККИ считает в корне ошибочной линию на поддержку либерально-лейбористского блока (Ллойд Джордж — Макдональд) в Англии и левого картеля во Франции, хотя бы таковая поддержка и прикрывалась соображениями о помощи СССР»[1210].

Евгений Самуилович Варга

Декабрь 1922

[РГАСПИ. Ф. 491. Оп. 2. Д. 254. Л. 1]

Следует отметить, что новая тактика была озвучена единолично Бухариным и не прошла формальной процедуры одобрения даже в Президиуме Коминтерна. Дело ограничилось обсуждением в Политсекретариате, где в ее адрес были сделаны серьезные возражения (впрочем, оставшиеся без последствий). Так, венгерский экономист Е. Варга, работавший в берлинском бюро Коминтерна, заявил на заседании 28 октября 1927 года: «Если мы сегодня примем такую тактику, то усилим опасность изоляции компартии в английском рабочем движении.

Лейбористская партия ответит, что не может получить власть на этих выборах из-за того, что голоса рабочих расколоты из-за попытки компартии противопоставить своих кандидатов кандидатам лейбористов. Насколько я знаю, настроения рабочих таковы, что они еще не потеряли доверия к правительству лейбористской партии»[1211]. Мнение человека, не понаслышке знакомого с реальным состоянием дел в зарубежном рабочем движении, противоречило голословному утверждению о его «полевении», которое никак не вписывалось в последние годы эпохи межвоенного «просперити».

Уильям Галлахер

Художник И. И. Бродский

1920

[РГАСПИ. Ф. 489. Оп. 1. Д. 68. Л. 51]

Стремление Бухарина придать новой тактике универсальный характер вызвало серьезные возражения со стороны как представителей ВКП(б), так и лидеров тех партий, которые в ходе предвыборных кампаний обычно заключали соглашения с социалистами. Речь шла прежде всего о компартиях Великобритании и Франции. Руководитель КПА Уильям Галлахер, срочно вызванный в Москву, критиковал новую линию Коминтерна по трем направлениям.

Во-первых, она подрывает всю предшествующую традицию и просто вредна, ибо голосование против социалистов (в Англии — лейбористов) неизбежно окажется голосованием за представителей реакции. Во-вторых, Исполком принимает на веру только слова своего представителя Мэрфи, не обращая внимания на позицию избранных руководителей КПА. И наконец, компартию поставили перед свершившимся фактом, поскольку новая линия была предрешена в Москве буквально за ее спиной[1212].

По такому же сценарию произошло «принятие» нового курса французскими коммунистами. Представитель ИККИ в Париже немец Р. Шюллер с гордостью докладывал на заседании Политсекретариата, что руководство ФКП согласилось с «исправлением линии партии в оценке кризиса, отношении к мелкобуржуазной социалистической партии и тактике на выборах», сделав «крупный шаг вперед к образованию действительно большевистской партии во Франции». Здесь же Шюллер назвал новую тактику именем, которое станет синонимом Девятого пленума ИККИ: «класс против класса», и здесь же он объяснил ее смысл, следуя букве коминтерновского догматизма: «Границы между классами при выборах были неясны рабочим и до сих пор компартия не выделяла их четко, противоречия между коммунистами, радикалами и социалистами не акцентировались»[1213].

Такая позиция полностью соответствовала установкам Бухарина, данным в октябрьском информационном письме: «Необходимо, чтобы во время выборов основной водораздел проходил не между правым и левым блоком, с компартией в хвосте, а между буржуазными партиями плюс социалисты и коммунистической партией как единственной партией революционного пролетариата»[1214]. Излишне говорить о том, что выставление собственных кандидатов во Франции, как и в Великобритании, означало для каждой из компартий радикальное уменьшение парламентской фракции по итогам следующих выборов.

В ноябре 1927 года Бухарин согласился лишь с предложением представителей КПА и ФКП о переносе обсуждения их предвыборной тактики на следующий пленум ИККИ («Почему бы нам здесь не подискутировать? …Речь идет о серьезном вопросе, и поэтому я выступаю за максимальную толерантность») и выразил готовность провести с ними особые встречи делегации ВКП(б)[1215], которые состоялись уже в январе следующего года. Несмотря на внешний либерализм такого подхода, оставлявшего партиям известные права в отстаивании собственной позиции, по существу вопроса Бухарин не пошел ни на какие уступки.

В ходе дискуссий 18 и 25 ноября 1927 года детально обсуждались исключения из тактики «класс против класса» (например, если отказ от голосования за социалиста отдавал бы парламентский мандат реакционеру), но в директивы компартиям их решили не включать, хотя Галлахер настаивал на том, что именно исключения сделают новую линию приемлемой для британских коммунистов[1216]. Однако англичане и французы оказались бессильны перед единым фронтом членов Политсекретариата и сотрудников аппарата ИККИ, представлявших страны с авторитарными режимами. Их позицию категорично выразил поляк Валецкий: «…акцент на выборы уничтожает коммунистическое лицо наших партий».

Вскоре руководством ИККИ было осуждено сотрудничество компартии с социал-демократами даже в такой экзотической стране, как Япония[1217]. Девятый пленум ИККИ (9–25 февраля 1928 года) стал символом поворота к левацкой тактике «класс против класса», хотя пока речь шла о ее применении только в двух странах — Великобритании и Франции[1218]. В его решениях подчеркивалось, что рабочие продолжают двигаться влево, а лидеры социалистического движения правеют, что создает для коммунистов уникальную возможность «завоевания руководства рабочим классом в борьбе с капитализмом». Для этого они должны в равной степени наносить удары и против правоконсервативных сил, и против социалистов[1219]. Резолюции пленума прозвучали погребальным колоколом для тактики единого рабочего фронта, обрекая коммунистические партии в демократических странах Западной Европы на полную изоляцию.

Что же лежало в основе «левого поворота» Коминтерна осенью 1927 года, главным инициатором которого являлся Николай Бухарин? На первое место следует поставить идейно-психологический феномен, который можно назвать усталостью российских