Ходили слухи, что он симпатизировал врагу. Но так как он добросовестно делал свою работу и молчал, расспрашивать его никому и в голову не приходило. Он был действительно отличным переводчиком. Гэнда достаточно хорошо знал английский, чтобы понимать это.

   В комнату сунулся солдат, отсалютовал и сказал:

   - Принц пришёл.

   - Давай его сюда, - приказал Гэнда.

   Как только Минору Гэнда увидел человека, называвшего себя принц Стэнли Ована Лаануи, он приободрился. Объемный живот, двойной подбородок, сощуренные, постоянно бегающие черные глаза - всё это говорило о том, что собственное благополучие заботило этого человека больше всего на свете, а всё остальное - дело десятое. Именно в таком типаже Япония сейчас и нуждалась.

   Гэнда обратился к переводчику:

   - Скажи его высочеству, что мы счастливы знакомству с ним и рады встрече.

   Когда Сиракава перевел его слова на английский, принц пробормотал:

   - Слишком долго вы до меня добирались. - Сиракава перевел гораздо мягче, но Гэнда всё понял, как надо.

   Несмотря на невежливый тон, принц Стэнли Ована Лаануи был не так уж и неправ. Добирались до него японцы действительно долго. Причина тому проста: он находился в слишком дальнем родстве с гавайской королевской семьей, чем принцесса Эбигейл Кавананакоа и ещё несколько человек. Однако все прежние кандидаты отказались от участия в восстановлении монархии. Он оказался лучшим из оставшихся.

   - Мы убеждены, что вы - тот человек, который, прежде всего, думает о благе страны, а уж потом о своём собственном, - произнес подполковник Мураками. Гэнда был убежден в строго противоположном, но лицемерие являлось частью этой игры.

   - Да, разумеется, - ответил гавайский аристократ и даже немного приосанился. На самом деле, англо-саксонской крови в нём было больше, чем гавайской. Но препятствием это не стало - так можно было сказать о большинстве гавайцев. Некоторые, так называемые, американцы, включая наиболее известных, имели частичку гавайской крови. Межнациональные браки были здесь самым обычным делом.

   А, вот, с самим Лаануи могли возникнуть трудности. Если его ставили в обмен на нефть, он мог бы восполнить многое из того, что японцы уничтожили во время третьей атаки на Перл Харбор 8 декабря (местные жители те события относили к 7 декабря, но Гэнда и другие офицеры жили по токийскому времени). Коммандер взглянул на фотопортреты гавайских правителей XIX века, висевшие на стенах библиотеки. Судя по Стэнли Лаануи, межрасовые браки не пошли ему на пользу.

   Однако, как бы то ни было, нужно было выполнять указ Императора. Гэнда произнес:

   - Вам, вероятно, должно быть неприятно, ваше высочество, что Соединенные Штаты так долго владели этими островами, лишив их независимости.

   - Да, это было неприятно, - согласился Лаануи. Когда американцы сдавали Гавайи, он, скорее всего, рылся в своих нарядах и с тех пор, не потерял ни минуты сна.

   - Вы можете помочь восстановить историческую справедливость, - сказал подполковник Мураками. Он выражался гораздо осторожнее и приличнее, чем второй армейский офицер.

   Подполковник Минами, в свойственной ему манере добавил:

   - Вы можете отвесить американцам добротный подсрачник.

   Идзуми Сиракава скривился, словно от боли.

   - И как мне это переводить? - с горечью спросил он.

   - Слово в слово, - отрезал Минами. Сиракава вздохнул и подчинился.

   Пухлое лицо Стэнли Ована Лаануи озарила широкая улыбка.

   - Господи, именно этого я и хотел! - сказал он. Гэнда и Футида обменялись преисполненными отвращения взглядами. До прихода японцев единственным желанием этого бестолкового аристократа было доить Большую Пятерку.

   - Вы можете сделать эти острова символом обретенной свободы, - сказал Гэнда. "Надеюсь, я разберусь с этим делом и не подхвачу какую-нибудь заразу. Здесь хуже, чем в северной Атлантике в январе", - думал он при этом.

   - Было бы неплохо. Меня всегда привлекала идея Всеобщей азиатской сферы сопроцветания, - сказал Лаануи.

   Теперь Гэнда рассматривал его с удивлением. То, что этот человек знал о Всеобщей азиатской сфере сопроцветания, говорило о том, что он не так уж глуп, как кажется. Но, раз уж он так о ней отзывается...

   - Уверяю вас, Гавайи займут в ней достойное место, - сказал Мураками. Это обещание, на самом деле, ничего не значило. Место Гавайев будет там, где укажет Япония. Понимал ли это Стэнли Лаануи?

   Если понимал, то вида не показывал.

   - Слишком долго американцы топтали нашу землю. Настало время перемен", - сказал он. "Настало время меня короновать", - на самом деле, имел в виду принц. Другой смысл в его словах найти было невозможно.

   - Вы же понимаете, ваше высочество, что восстановленное Гавайское королевство должно будет тесно сотрудничать с Японской Империей? - спросил Футида. Это означало: "Ты же понимаешь, что ты - марионетка?". Гэнде захотелось зааплодировать. Более деликатно сформулировать он бы не смог.

   Стэнли Ована Лаануи кивнул.

   - О, да, - ответил он так, словно речь шла о погоде. - В конце концов, вы проделали весь этот путь, чтобы освободить нас.

   Он, что, правда, дебил или просто циничный лицемер? Гэнда готов был спорить, что последнее, но кому какое дело? В любом случае, он всего лишь инструмент, крайне необходимый Японии.

   - Тогда, ваше высочество, до начала исполнения вами своих обязанностей, к вам стоит обращаться "ваше величество".

   - Да, - прошептал принц, обращаясь к самому себе, но Гэнда явственно расслышал в его голосе неприкрытую алчность. Дебил он или лицемер, но этот человек станет делать всё, что скажут.

   Подполковник Мураками, видимо, подумал о том же самом.

   - Мы организуем коронацию в любое удобное для вас и Японской Империи время. Вы согласны? - сказал он.

   - О, да, - повторил Лаануи и кивнул. Затем, видимо, набрался мужества и добавил: - Её можно было бы устроить и раньше, обратись вы ко мне в первую очередь. Раньше других людей.

   "Людей с большими правами", - слышалось в его словах, хотя, вероятно, сам он думал иначе. Он явно хотел войти в историю. А кто бы не хотел? Минору Гэнде стало его жаль. Даже с короной на