Предупреждение: этот монстр умеет размножаться. Если его убить, есть шанс получить в награду такого же или таких же в более мелком варианте.

«Что же за адский морок?» – подумал я. Монстр меня не видел, но уже стоял здесь, раскрывая и закрывая рот, как аллигатор.

Извещение о невидимости начало мигать.

Я по-прежнему бежал. На бегу я достал Хоблоббер, подпрыгнул и вкатил в дыру в боку раскрытой пасти монстра, я был как учёный пудель, прыгающий через обруч. А потом я нырнул на землю и прикрыл голову руками. Клик-Клак же тем временем прочавкал во рту мой Хоблоббер. Разорвался монстр, и ни один из улетевших его кусочков не вернулся к житию.

– Вот ты где, свинёнок, – прорычал Грулл-Маэстро.

Я преодолел немалую дистанцию, но он оставался ужасающе близко, и таким громовым голосом можно было приветствовать конец света.

Орк развернулся и зашагал ко мне. Мимик стоял у него на дороге. Бог опустил на монструозность свой топор и разрубил на две половины – как нечего делать. Теперь гора плоти разделилась надвое, и полетели-полетели вонючие внутренности и какие-то странные органы, разлилась жидкость.

А все миньоны, все оставшееся миньоны глядели вверх и орали.

Я достал дымовую завесу и швырнул её. Точнее, я разбросал дымовые завесы во всех направлениях, стараясь как можно плотнее наполнить пространство дымом. Грулл, шагая, не замечал, что ступает в лужи, вылившиеся из Мимика. Топор он вонзил в землю. Осиротевшие и разгневанные миньоны атаковали его ноги. Он их игнорировал, только периодически давил подошвами.

Когда он снова поднял топор, я понял, что будет дальше. Это не должно было мне повредить, но повредит. Причём так глубоко повредит, что убьёт меня. Моя Защитная оболочка в этот раз мне не поможет. Но у меня оставалось одно, последнее средство.

Я хлопнул зелья. Мордекаева Особого варева.

Зелье дало мне чуть неполную невидимость на тридцать секунд. Но в следующий раз его можно будет принять только через десять часов.

Золот-стандарт! Ваше выздоровление было суперскоростным!

Возник хронометр для отсчёта тридцати секунд.

Земля подо мной изогнулась, и я взлетел в воздух, словно меня подбросила огненная катапульта[162]. Меня с силой бросило на стену вагона. Снова захватила шоковая волна. Я почувствовал, что спина раскалывается, распадается на тысячи кусков; правда, всё это сразу заживало.

Грулл, не видевший меня в дыму, наступил на верхний участок спины задней ногой. Я заорал от боли, когда жгущее лошадиное копыто вдавило меня в землю: раскололись тазовые кости, когда я распластался. Край копыта миновал мою голову на считаные сантиметры. И я снова исцелился.

Весь мир трясся. На моём экране появилось крупное сообщение о новом достижении, но я не сумел прочитать его из-за острейшей боли, оно так и ушло в папку к другим сообщениям.

Грулл продолжал шагать. Он снова жахнул топором по земле. Я остался лежать, ожидая очередную шоковую волну. Железнодорожный вагон проехал по ремонтному двору из конца в конец, прошёл надо мной, распластав ещё раз. И я снова был исцелён. Я судорожно втягивал воздух, не в силах перевести дыхание.

Катя: «Заткнись и слушай. Беги туда, куда портал вынес тебя. Мы посылаем помощь».

– Тебе не спрятаться, мяско, – проговорил Грулл, когда я вскочил на ноги. Его голос без проблем перекрывал грохочущую словно взрывы музыку. Я снова рванулся вдоль стены, перепрыгивая через рельсы и горящие обломки.

Не думать. Просто бежать.

Увы, клубящиеся тучи в том месте в основном жались к земле. Они не позволяли видеть меня, но не закрывали богу обзор депо.

– Ну, разве не славно? – продолжал он. Очевидно, дым не беспокоил его. – Ты даже не сможешь ранить меня. Даже если ты применишь тот магический болт, который моя звездючая сестрица потратила на кого-то из твоих друзей, приём не пройдёт. У тебя недостаточно сил, чтобы причинить мне хоть какой-то вред. Я вижу дюжину способов убить тебя, но сейчас хочу поднять тебя и сжать в руке. Ты ничто. И планета твоя ничто. Когда этот сезон закончится, никто никогда не вспомнит и не захочет узнать, что здесь вообще было какое-то общество. Да каждый из вас, патетических червяков, будет забыт. Все ваши биографии, вся ваша история ни хрена никому не пригодятся.

Голос сорвался, явно от боли. Я оглянулся и ошалел от того, что увидел.

От головы бога отлетела вторая ледышка. Её выпустила Элли, проносясь мимо него как пуля. Он хрюкнул от злости, попытался схватить её, и я испугался, что она может кувыркнуться. В этот самый миг я увидел, что к нам приближаются оба наши поезда. Вагонетка с порталом тряслась на рельсах одной из цветных линий, а далеко отставший «Кошмарный экспресс» пыхтел на линии для служащих. Я понятия не имел, кто какую машину ведёт. Ни одна из них не доехала бы до депо. Ни одна не стояла на путях, по которым можно было бы добраться до местоположения бога.

Элли промчалась мимо Грулла ещё раз, и опять на опасно близкой дистанции. Я не имел представления, что она способна летать так высоко и так стремительно. Грулл раскрыл пасть, и вырвавшаяся оттуда струя жара совсем ненамного миновала Элли. Пучок магии был подобен смертоносному лучу и растапливал всё на своём пути.

Иисусе…

Он прорывался сквозь депо, обращая вагоны и навесы в груды металлолома. Элли ракетой прочертила пространство депо и приземлилась сверху на поезд, некогда сошедший с рельсов возле въездных ворот, то есть в доброй трети мили от Грулла. И приземлилась она возле знакомой фигуры.

Возле меня. То был я.

Разумеется, это Катя обернулась мной. Пусть это и святое дерьмо, но и с большого расстояния я оценил её труды. Это я стоял там, вдалеке, на мне разлетающийся плащ, семейные трусы, заляпанные сердечками, и всё прочее. Это я отмахивался руками от бога.

Катя развернулась, спрыгнула с крыши поезда и исчезла, а Элли взмыла в воздух.

Грулл заорал в ярости и пустился в погоню.

Наверное, трюк был слишком очевиден, но Маэстро соображаловкой не отличался, да и события развивались дьявольски стремительно.

Карл: «Катя, какого хрена ты там вытворяешь?»

Она не ответила.

Ли На, Ли Цзюнь, Пончик и Монго внезапно появились передо мной – вышли из твёрдой стены. Они переправились в депо через портал вагонетки, которая всё ещё ползла по рельсам. Несомненно, они спрыгнули и встали на её пути. Теперь же