– Лили, что случилось? – спросил Йо, видя, что она хочет что-то ему сказать и не может. Она сжала кулаки и на мгновение закрыла глаза.

– Я только что встретила Людвига Олькерта, – сдавленно проговорила она. По глазам Йо ей стало ясно, что он догадался, лицо его сделалось пепельным. Теперь Лили точно знала, что это правда.

– О Боже, – выдавила она, чувствуя, как подгибаются колени. – Это был ты! – прошептала она.

Йо с искаженным, словно от боли, лицом шагнул ей навстречу. В его глазах читалась мука.

– Лили, я не хотел! Я не знал, к чему это приведет… – умоляюще сказал он, но она лишь покачала головой.

Все это время он лгал ей. Даже в тот день, когда у нее отняли Михеля. Она плакала у него на плече, а он утешал ее и не сказал ни слова о том, что…

Между тем Йо попытался удержать ее, но она вырвалась и сделала шаг назад. Он что-то говорил, но слова не достигали ее слуха, словно мир вокруг сделался безмолвным и пустым.

А в следующий миг она развернулась и побежала прочь.

* * *

Йо смотрел ей вслед. Он знал, что однажды это произойдет. И все-таки не был готов. В ушах звенело, он так и не осознал случившееся. Почему Олькерт рассказал ей обо всем? Месть за сорвавшуюся сделку? Тело словно перестало ему принадлежать. Горло болезненно сжалось и по всему телу прошел озноб, когда он понял, что все это значит. Фигура Лили становилась все меньше и меньше, пока, наконец, она не свернула за угол и не исчезла из поля зрения.

Позже он готов был ударить себя за то, что не попытался ее остановить. Вернувшись на виллу, она сделалась для него недоступной.

* * *

Он писал ей письма. Каждый вечер. Пытался все объяснить, хотя и знал, что объяснения не помогут. Первое время он часами караулил ее у ворот, ожидая, что она выйдет на прогулку или выглянет в окно. Но она не появлялась, и в конце концов, он сдался. Да и что он мог ей сказать?

Глава 5

Горе иссушило Лили. Она больше ни в чем не находила радости. Пустота в груди, казалось, росла с каждым днем, грозя вскоре поглотить ее целиком, и она не знала, как это предотвратить.

– О чем думаешь? – иногда спрашивала ее мать, видя, что она молча смотрит перед собой.

– Так, ни о чем, – обычно отвечала Лили, пытаясь изобразить улыбку.

В первый день же после расставания с Йо, когда она сидела в своей комнате у окна, ее охватило странное беспокойство, с тех пор не покидавшее ее ни на секунду. Чтобы его прогнать, она часами гуляла вдоль реки, невидяще глядя на воду. Иногда во время этих прогулок ее сопровождала мать, иногда – Лиза. Но Лили не хотелось говорить, все, что ей было нужно – просто остаться наедине со своими мыслями и этим странным чувством пустоты, поселившимся внутри нее. Поэтому ее спутники часто держались на расстоянии – будто не сопровождали, а охраняли ее.

В конце концов они сдались и позволили Лили гулять одной. Она не бросила свои прогулки даже когда пришли весенние заморозки, и порой возвращалась домой, промокнув до нитки в своем плаще с низко надвинутым на лоб капюшоном. Хмурая, продрогшая.

– Меланхолия, – сочувственно сказала Эмма, которую Зильта пригласила, чтобы посоветоваться насчет Лили. – Поможет здесь только время.

Порой Лили казалось, что именно так, должно быть, чувствовала себя Эмма Бовари, когда начал действовать яд. Или Хитклиф, узнавший о предательстве Кэтрин. «Это и есть отчаяние», – подумала она, впервые в жизни не сомневаясь в выборе слова. Больше ей не на что было уповать.

Однажды, когда после несколько часов ходьбы она остановилась у вод Альстера, даже не замечая, что происходит вокруг, на нее вдруг накатила ужасная слабость. За последние три недели она похудела настолько, что могла пересчитать свои ребра. Любая еда, оказавшись у нее на тарелке, превращалась в картон – самые изысканные блюда вставали поперек горла.

Она вдруг почувствовала, что ее трясет от усталости. Колени подгибались. «Надо поесть», – подумала она и наняла извозчика.

На следующее утро она заставила себя плотно позавтракать. Но как только она поднялась после этого к себе, как ее вырвало на ковер. А еще через день она едва успела добраться до раковины. Увидев свое отражение в зеркале, она вдруг все поняла. «Я беременна!» – подумала она, хватаясь за полотенце. Эта мысль была настолько ужасной, что девушка потеряла сознание.

Очнувшись, она обнаружила, что лежит в своей постели и над ней склонилось бородатое лицо доктора Зельцера.

– Ох, и наделала ты шуму! – добродушно сказал он, но от ее внимания не ускользнуло, что его брови озабоченно нахмурены. Лили замерла на мгновение, а затем резко выпрямилась, прижав руки к животу.

Доктор Зельцер пристально следил за ее движениями.

– Значит, ты уже в курсе? – спросил он, подтверждая ее худшие опасения.

– Я так и думала, – прошептала она, ощущая, как снова подступает головокружение. Мысли с бешеной скоростью сменяли друг друга.

Он кивнул.

– Срок довольно приличный. Я удивлен, что ты поняла это только сейчас.

– В последнее время мне нездоровилось. – Лили запнулась. – Мне все время было плохо, но я думала… что причина в другом.

Задним числом она поняла, что признаки были. Она просто не замечала их, целиком отдавшись своему горю.

– Пожалуйста, не рассказывайте родителям! – взмолилась она, и доктор кивнул.

– Находись мы в Берлине, я был бы вынужден сообщить об этом твоему отцу. Но здесь, в Гамбурге, ты считаешься совершеннолетней, так что решать тебе. Но, смотри, не наделай глупостей, Лили. И помни, что ты всегда можешь ко мне обратиться. Я полагаю, отец ребенка – твой жених?

Лили посмотрела ему прямо в лицо.

– Нет. Это не он, – пренебрежительно бросила она и откинулась на подушки.

* * *

В конечном счете ее не спасло даже то, что доктор Зельцер поклялся хранить молчание. Когда на следующее утро на завтрак подали рыбу, ее желудок снова болезненно сжался. Добраться до раковины она не успела, и ее стошнило прямо на ковер в гостиной.

На следующий день все повторилось.

– Ты беременна! – Отец встал, отбросив газету. Он был так зол, что Лили не смела поднять на него глаз. – Я подозревал, но до последнего не верил, что тебе настолько