Жан заставил себя улыбнуться. Он подал адвокату руку, и в его лазурном взгляде читалась благодарность.

— Спасибо, мсье, что верите мне! Благодаря вам я теперь спокоен за дочку. Вы нашли слова, которые пробуждают во мне желание бороться. Моя жена, Жермен, была очень доброй и милосердной. Я нескоро ее забуду! И буду хорошим отцом, если суд меня пощадит. Жермен бы этого хотела…

У Бертрана защемило сердце. Взгляд этого человека, сраженного судьбой, его потряс. Он ощутил на себе таинственный магнетизм, приковавший Клер к возлюбленному с первой же встречи. Минут тридцать они разговаривали, понизив голос. Прежде чем попрощаться, адвокат спросил:

— Может, вы хотите что-то передать мсье Дрюжону или кому-то еще? Я живу в поместье Понриан. Я младший брат Фредерика и, следовательно, бывший деверь Клер. Это прекрасная женщина, и ее преданность семье всегда меня впечатляла. Еще хочу, чтобы вы знали: я с самого начала не одобрял поступков брата, который буквально принудил ее к замужеству.

Жан отмахнулся, словно не желая больше ничего слышать, и сухо сказал:

— Все это в прошлом. Передайте Клер Руа, что я благодарен ей за заботу о дочке. Она не обязана это делать. Несмотря на все ее достоинства, я ее забыл — верите?

Заключенный понурился. Бертран прекрасно понимал, что прошлое живо в душе Жана Дюмона и что он так и не смог забыть Клер. Он кликнул охранника.

— Не теряйте надежду! — выйдя из камеры, еще раз ободрил он человека по ту сторону решетки.

* * *

Клер ждала Бертрана, который обещал заехать и рассказать, как прошла встреча с Жаном. На дворе давно стемнело.

— Он не приедет! — посетовала она. — Скажи, Базиль, у этих новомодных машин есть фонари на случай темноты?

— Да, они называются фары. И поверь, с ними видимость куда лучше, чем когда едешь в коляске!

Леон тоже томился ожиданием. Он привел в порядок чердак над конюшней, чтобы ночевать там, поближе к лошадям. Перспектив остаться на мельнице у него не было никаких. Ясно, что Жан уже не предложит ему работу, а мэтр Руа был категоричен: новый работник ему не нужен, тем более без опыта. Поэтому парень с утра до вечера искал, что бы полезного сделать в доме, что бы починить. До суда он мог рассчитывать на стол и кров, потому что должен был свидетельствовать в пользу Жана.

— Мадемуазель Клер, давайте я подожду на дороге и прибегу сказать, когда мсье Жиро будет на подходе! — предложил он.

— Нет, Леон, не стоит. Фостин проголодалась — устала на прогулке. Сейчас покормлю ее супом и уложу.

Молодая женщина уже не выглядела такой подавленной. Встреча с кузиной, откровенный разговор о горестях, свалившихся на ее голову, — и к Клер вернулась ее привычная живость. Она простила Бертий — и на сердце стало легче. Теперь кузина будет часто приезжать в гости, Клер это знала наверняка. Разорванные связи восстановятся…

Матье играл с юлой, Фостин зачарованно наблюдала за ним. Он достал для девочки много игрушек из ящика, привезенного в свое время из Понриана. Вдруг мальчик поднял голову, прислушался, а потом побежал к окну.

— Автомобиль!

Он всегда старательно выговаривал это слово. Клер бросилась к двери, попутно схватив младшего брата за руку.

— Идем! Я знаю, что тебе хочется рассмотреть его вблизи!

Бертран, выключив мотор и выйдя из машины, успел сделать всего пару шагов. Молодая женщина воззрилась на него, трепеща от нетерпения.

— Ваш подопечный чувствует себя хорошо, — поспешил заверить ее Бертран. — Настолько, насколько может человек, которому только что сообщили о смерти жены. Благодарит вас за то, что приютили его девочку. Клер, мне нужно ехать, нужно подготовить документы… Прошу вас, надейтесь на лучшее!

Она поблагодарила, слегка разочарованная. Матье все это время бегал вокруг машины, не решаясь даже прикоснуться к кузову.

«А чего я ждала? — упрекнула она себя, слушая адвоката. — Что Жан пришлет признания в любви? Я для него больше не существую. Он любил Жермен и теперь страдает. Бедный Жан!»

— Клер, я заеду через пару дней. Меня беспокоит один момент — письмо Леона. Я немного знаю Дюбрёя. Он фанатик своего дела. Нужно обставить все так, чтобы судья поверил: Жан обманул вас с мсье Дрюжоном, втерся в доверие. Мы все должны придерживаться этой версии — как единственной возможной. Вы полюбили Дюмона, Базиль его приютил, но вы оба понятия не имели о прошлом парня. Только при этом условии можно понять, зачем вы дали Леону адрес Шабенов в Нормандии, и тем самым упредить возможную атаку Дюбрёя. Вплоть до лжесвидетельства, если понадобится. Я еще не говорил об этом с Дюмоном. Хотя он недоумевает, как его нашла полиция…

— Он меня возненавидит!

— Такой риск существует, но я сомневаюсь, — сказал Бертран.

Улыбнулся, поцеловал Клер в щеку.

Молодая женщина долго стояла на крыльце и смотрела, как черный автомобиль уносится в облаке дыма.

* * *

Ангулем, 30 сентября 1902 года

Бертий нервным движением отложила газету. Гийом надел очки и внимательно посмотрел на нее. На висках у него появилась седина. По словам жены, в тридцать он уже приобрел стариковские замашки.

— Что не так, моя кошечка?

— Вчера ночью Золя умер, отравившись угарным газом, — отвечала Бертий. — Обожаю его книги!

В статье говорится о неисправности дымохода. А может, это хорошо спланированное убийство… После дела Дрейфуса у него появилось много врагов…[40]

— Не верь слухам, дорогая! Так или иначе, его книги все равно будут продаваться. Кстати, я советовал тебе их не читать. Слишком много сцен в весьма дурном вкусе… Глупо убиваться из-за смерти совершенно чужого человека, жившего на другом конце страны!

Молодая женщина сердито отодвинула чашку с молоком. Муж часто выводил ее из себя. Вот и сейчас она заявила, гневно сверкнув глазами:

— Ну, тебе-то на все наплевать! На горе Клер, на предстоящий суд над Жаном Дюмоном, который снова перенесли на две недели. Единственное, что тебя занимает, — это счет в банке. Я буду оплакивать Эмиля Золя сколько захочу!

Гийом отпил кофе из чашки. Посмотрел на фасад дома через улицу, залитый ярким солнцем. День обещал быть погожим.

— Осень в этом году чудесная.

— В городе после обеда все равно слишком душно! Сегодня я не буду открывать магазин. Поеду лучше на мельницу!

Гийом аккуратно свернул газету.

— На мельницу? Значит, ты решилась?

— Еще не знаю. Просто хочу повидать Клер. Я соскучилась! Здесь у меня совсем нет подруг. А