другие малообеспеченные люди в депрессивных сельских районах по-прежнему боролись за существование. Как и в 1970-е и 1980-е годы, долгосрочные структурные тенденции, способствующие распространению относительно низкооплачиваемого труда в сфере услуг, а также конкуренция из-за рубежа угрожали американским рабочим местам в обрабатывающей промышленности.8 Заработная плата производственных и неконтролирующих работников продолжала стагнировать. Хотя в 1996 году Конгресс повысил минимальную зарплату (с 4,25 до 5,15 доллара в час), ее реальная покупательная способность, упавшая с 1970-х годов, продолжала снижаться.9

Американцы с полной занятостью (как и раньше, сорок часов в неделю) в среднем работали значительно больше - возможно, на 350-400 часов в год больше, чем жители Западной Европы, у которых рабочий день был короче и больше праздников.10 Многие европейцы (жившие в колыбели кальвинизма) были ошеломлены силой трудовой этики в Соединенных Штатах и сожалели о стрессе, который, по их словам, она создавала. Критики также были правы, отмечая, что американское энергопотребление остается огромным: при населении около 6 % от мирового, Соединенные Штаты в конце 1990-х годов ежегодно отвечали за четверть общего потребления энергии на планете и выбрасывали четверть мировых парниковых газов. К 2002 году Соединенным Штатам приходилось импортировать 54 % сырой нефти, в то время как во время пугающих энергетических кризисов конца 1970-х годов этот показатель составлял менее 40 %.11

Правда и то, что американские потребители и инвесторы продолжали накапливать личные долги, которые были гораздо выше, чем в других странах. Люди также играли в азартные игры больше, чем когда-либо, и охотно спекулировали на фондовом рынке, иногда в качестве дневных трейдеров и членов разрастающихся инвестиционных клубов. Учитывая котировки акций, такая активность была неудивительна: В период с января 1991 года, когда промышленный индекс Доу-Джонса достиг минимума в 2 588, по январь 2000 года, когда он взлетел до максимума в 11 722, цены на акции выросли более чем в четыре раза.12 В том же 2000 году звездные (хотя, как выяснилось позже, сильно размытые) видения будущего привели к тому, что AOL приобрела компанию Time Warner за 180 миллиардов долларов в виде акций и долговых обязательств. Это крупнейшее корпоративное слияние в истории Соединенных Штатов было лишь самым ярким примером мании слияний, которая превзошла манию слияний в годы правления Рейгана. Успешные инвесторы, такие как Уоррен Баффет ("оракул из Омахи") из Berkshire Hathaway и Питер Линч, управлявший фондом Magellan Fund компании Fidelity Investments, пользовались восхищенным вниманием СМИ в культуре, которая, казалось, как никогда была заворожена мечтами о денежном обогащении. К 2001 году 51 процент американских семей имели некоторые инвестиции в акции, по сравнению с 32 процентами в 1989 году и 13 процентами в 1980 году.13

Впереди ждали неприятности, особенно для одержимых технологиями покупателей, которые вкладывали свои деньги во все более переоцененные акции "доткомов". Председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен, который все время твердил, что Соединенные Штаты вступают в экономику "новой эры" с огромным потенциалом, в декабре 1996 года сделал паузу, чтобы предостеречь Америку от "иррационального изобилия".14 Однако Гринспен не захотел втыкать булавку в пузырь, и цены на акции продолжали сильно расти до начала 2000 года. К тому времени восторженные наблюдатели заявляли, что Соединенные Штаты стали "нацией акционеров". Бум на рынке акций, ставший частью более масштабного роста благосостояния в конце 1990-х годов, во многом способствовал тому, что американцы - и без того хорошо себя чувствовавшие после окончания холодной войны - ощутили триумфальное, но иллюзорное чувство собственного превосходства.15

Большинство экономистов сошлись во мнении, что неравенство доходов, измеряемое долей национального дохода, приходящегося на различные уровни пирамиды доходов, не только продолжает расти в Соединенных Штатах, но и является более резким, чем в других индустриальных странах. Доля совокупного дохода, приходящаяся на одну пятую часть беднейших американских домохозяйств, сократилась с 4,4 процента от общего дохода в 1975 году до 3,7 процента в 1995 году, то есть почти на одну шестую часть. Доля богатейшей пятой части населения за те же годы увеличилась с 43,2 до 48,7 процента, то есть более чем на 12 процентов. В 1999 году Налоговое управление сообщило, что 205 000 американских домохозяйств имеют доход более 1 миллиона долларов.16 Очень богатые люди, включая многих руководителей компаний, получали беспрецедентные по своим масштабам зарплаты, привилегии и комфорт. К 1998 году средний доход 13 000 самых богатых семей в США в 300 раз превышал доход средних семей. Эти семьи зарабатывали столько же, сколько 20 миллионов самых бедных семей.17

Вопрос о том, почему это неравенство продолжает расти, остается спорным. Некоторые авторы подчеркивали, что топ-менеджеры корпораций стали более жадными и менее патерналистскими и что в этом виновато снижение налогов в пользу очень богатых.18 Другие подчеркивали, что расовая дискриминация все еще играет ключевую роль, и что семьи, возглавляемые женщинами, в которых непропорционально много афроамериканцев, и неуклонно растущее число относительно бедных иммигрантов утяжеляют нижнюю часть пирамиды доходов. Рост иммиграции, безусловно, был важным источником растущего неравенства. Практически все аналитики сходились во мнении, что еще одной важной причиной неравенства является отсутствие роста относительно высокооплачиваемой занятости в обрабатывающей промышленности и постоянный рост числа низкооплачиваемых рабочих мест в сфере услуг. Многие из этих вакансий были заняты по необходимости женщинами, недавними иммигрантами и другими людьми с низким уровнем образования и квалификации.

Все эти факторы способствовали усилению экономического неравенства. Этому способствовали и действия некоторых крупных корпораций. Раздутое чувство денежного превосходства, выражаемое многими руководителями корпораций - "мы получили большую прибыль для компании, и мы заслуживаем большого вознаграждения", - настаивали они, - особенно грубо и в увеличенном виде продемонстрировало менталитет превосходства, присущий большей части культуры в целом.19 Некоторые крупные корпорации, стремясь уменьшить огромные обязательства, начали сокращать или прекращать давно обещанные пенсионные и медицинские планы с установленными выплатами. Многие работодатели продолжали занимать жесткую позицию по отношению к профсоюзам, потеря членов которых сильно подорвала переговорную силу организованного труда.20 Эффективно лоббируя в Вашингтоне и столицах штатов, представители крупного бизнеса, в том числе титаны агробизнеса, требовали - и часто получали - от законодателей щедрые субсидии, защиту и налоговые льготы. Не без оснований либералы (и другие) пришли к выводу, что жесткий подход многих лидеров американского бизнеса в 1990-х годах, основанный на принципе "собачьей еды", породил новую, зачастую более жестокую "корпоративную культуру".

Тенденции в сфере образования еще больше поставили под угрозу равенство возможностей в Америке. В условиях глобализации и компьютеризации "экономики знаний", распространившихся в 1990-е годы, специализированные знания стали особенно важны в профессиях, науке и деловом мире, однако стоимость обучения и плата за обучение в большинстве колледжей и