и вперед, на расследование, – рассказывал Маркусик. – Я вообще-то PhD и в физике разбираюсь, и в технике разбираюсь. И меня не надо гонять невесть куда, чтобы понять, что реально возможно, а что нет. Ни разу ничего на этих выездах не подтвердилось».

Как-то раз пришло письмо с заявкой на чудо от мелкой компании, базирующейся в торговом центре. Он туда вылетел и обнаружил на месте действия парня с неким треугольным предметом в руках и ряд почтенных пожилых местных граждан, стоявших вдоль стен в ожидании. Длина каждой стороны объекта составляла около фута, с боков к нему были прицеплены два шестифутовых провода. Опустив его на подставку и немного поболтав со зрителями, парень щелкнул тумблером на мощном блоке питания, и объект внезапно взлетел и завис в воздухе, удерживаемый натянутыми проводами.

«Он просто плавал себе в воздухе, – вспоминает Маркусик. – Я подошел к этой штуковине поближе – и меня тут же будто молния поразила и через пальцы ног в землю ушла. Еще и пованивало от этой штуки. Тревожно всё это как-то было». После показа Маркусик разговорился с изобретателем, и только тут до него дошло, что пожилые зрители в комнате – это «инвесторы», вбухавшие сбережения всей своей жизни в это «чудо», преподнесенное им как антигравитационное устройство нового поколения.

По возвращении в гостиницу озадаченный Маркусик принялся искать объяснение тому, что увидел, в интернете. Выяснилось, что ему показали эффект Бифельда – Брауна: при подаче высокого постоянного напряжения (в десятки киловольт) на так называемый асимметричный конденсатор воздух между его полюсами ионизируется до плазмы, а возникающий в результате ионный ветер создает тягу, достаточную для отрыва всей конструкции от земли[211].

На следующий день Маркусик вернулся в офис изобретателя, где снова собрались и соинвесторы в тревожном ожидании вердикта человека из НАСА. Маркусик объяснил всем, что их устройство – никакое не новейшее изобретение, а воспроизведение опыта вековой давности. И никакой это не антигравитационный двигатель, а прямоточный реактивный, и для НАСА он не представляет интереса по той простой причине, что в безвоздушном пространстве работать не будет, поскольку электрогидродинамическую тягу он создает потоком ионизированного воздуха. Так что, резюмировал Маркусик, НАСА отказывается выделить запрашиваемые изобретателем 100 тыс. долларов на продолжение разработки. На этом он и покинул офис, физически чувствуя, как у всех инвесторов разом внутри что-то екнуло.

Хотя работа в этом «секретном отделе» порой и служила источником странного рода развлечений наподобие вышеописанного, по большому счету она Маркусика никак не устраивала. На досуге он стал штудировать книги по бизнес-менеджменту и финансам, чтобы понять, как заняться любимым делом без опоры на правительство. С программой самообучения он справился без проблем, вот только ему показалось, что все эти книги наводнены самоочевидными вещами вместо по-настоящему ценной информации, не говоря уже о ярких прозрениях. Его всё более охватывали тоска и скука смертная. И как раз тогда, когда он начал тешить себя мыслью о скором уходе из НАСА, случилось нечто весьма примечательное.

В середине 2006 года Дэвид Уикс, один из коллег Маркусика по «секретному отделу», гордо сообщил, что получил весьма интригующее задание. Некий мультимиллионер, а то и миллиардер отправил команду на покрытый джунглями остров в южной части Тихого океана и затевает запуск частной ракеты. НАСА хочет понаблюдать за этим богачом и его командой, чтобы понять, нельзя ли перенять у них что-нибудь полезное – и нет ли, напротив, поводов для тревоги и оснований пресечь всю эту затею. Руководство НАСА попросило ветерана Уикса выбрать себе в напарники кого-нибудь помоложе, и его выбор пал на Маркусика. Прежде Том слыхом не слыхивал об Илоне Маске и SpaceX, а потому поначалу не счел предстоящую миссию интересной. Из вводных он понял только, что SpaceX сделала малую ракету под названием Falcon 1 на стандартной для малых ракет топливной паре – керосин плюс жидкий кислород. Очередной летающий огнемет без намека на плазму. Скукотища. «Мое дело – передовые технологии, а не обыденщина, где все проблемы давно выявлены и решены», – сказал он. Однако поездка на Тихий океан была всяко лучше очередной командировки в самопальную лабораторию в торговых рядах в американской глубинке. И Маркусик с Уиксом вылетели из Алабамы на Гавайи, а оттуда военным бортом на затерянный среди Маршалловых островов неведомый атолл Кваджалейн.

Главный отель на Кваджалейне похож на армейские казармы, но иного места, где кинуть вещи и книги по менеджменту, не было. Всё прочее тоже и рядом с их Хантсвиллом не стояло. Какие-то военные объекты эпохи Рональда Рейгана со сверхсекретными по тем временам системами вооружений. Руины японских бункеров и дотов времен Второй мировой. Акулы. Обстановка произвела на Маркусика гнетущее впечатление.

«Царство дикой природы, – говорил он. – Сижу там, бывало, на пляже и повторяю: „Стань одним целым с природой. Почувствуй единение с природой“».

Ежедневно Маркусик с Уиксом садились на катамаран и отплывали на Омелек, островок атолла, где развернула деятельность и устроила стартовую площадку SpaceX. Пара дюжин их людей там с утра до вечера варганили свою Falcon 1. Среди них было много двадцатилетних ребят – потных, в футболках, отмахивавшихся от мошек и ничуть не похожих на ракетостроителей и техников, какими их привыкли видеть в НАСА. С заходом солнца на атолл мгновенно опускалась экваториальная ночь, и они тут же разжигали огромные костры, выкатывали батареи бутылок со спиртным и устраивали буйные пиршества.

Месяц такой жизни промелькнул почти незаметно. Увиденное должно было бы оскорбить Маркусика в его лучших чувствах истинного адепта культуры НАСА, однако оно заинтриговало его. Каждый вечер он возвращался к книгам, полным корпоративного новояза, жаргона и банальщины. А там, на Омелеке, молодежь обоего пола трудилась, не боясь запачкать рук, над чем-то воистину невероятным. Все прежние собственные устремления на этом фоне вдруг стали казаться Маркусику фальшивыми и надуманными перед лицом настоящей работы в исполнении SpaceX. И волна одухотворения снова нахлынула на него – как тогда, в детстве, в заснеженном поле.

«Я имею в виду, что эти ребята были единым целым с машиной, – рассказывал он. – Они поднимали эту ракету. Она их ранила. Разочаровывала. Всё шло наперекосяк. Кто-то бухал по-черному. Кто-то устраивал всякие шутки наподобие „чайных пакетиков“[212]. Я это всё к тому, что очень непрофессионально они себя вели, но в то же время был там крепкий командный дух и взаимоотношения, которые ушли далеко вперед от скучной банальщины всей той хрени по менеджменту, которую я параллельно читал. И в какой-то момент меня вдруг осенило: Боже ж ты мой! огромный мир вокруг