— Здесь запах смолы, гам, щебет и лай, — запели эльфы, обступившие деву в венке из веточек лиственницы и фиалок, которая что-то держала в ладони. — Воздухом хвойным дышит наш край,

Но зёрнышко это кричит: «Выручай!»

И я скажу: «Пусть растёт!»

Кружась в танце, Лайквэнди поднялись на холм около четырёх молодых сосен, опустили семя в землю.

— За реку король королеву увёз,

Сын их светится ярче звёзд.

Чтобы вам не знать от них невзгод,

Мы скажем: «Пусть растёт!»

В этот момент Каленуиль впервые порадовалась, что старшая сестра не поддалась на уговоры прийти на внезапный праздник. Да, она не пообщается с Энтами и их проводниками, но зато и не станет объектом насмешек.

— Пусть растёт, пусть растёт! — подхватил песню Майя и его спутница. — Чудо вновь произойдёт!

В землю семя посади,

Что с ним будет, погляди!

Праздник жизни впереди,

Значит, пусть растёт!

Между кострами и певцами появилась девочка с ландышами из шёлка и жемчуга.

— Кедры спилили, потом увезли, — заговорила она в ритм флейт и бубнов. — А я хочу, чтобы деревья росли!

Ла-ла-ла-ла, ти-ра-ри!

Я скажу: «Пусть растёт!»

— Пусть растёт, пусть растёт,

Как росло в далёкий год! — песня звучала всё воодушевлённее, правда её практически никто не слушал на поляне, проводя время за беседой с Энтами и игрой с осмелевшими белками и хорьками. — Целый мир таится в нём —

В малом семечке одном,

И новой жизнью жить начнём.

Пусть оно растёт!

Вдруг раздался неожиданно низкий громкий голос, на который обернулись разом все — взяв чучело так, чтобы управлять им, эльф подошёл к холму, где посадили зёрнышко:

Я — Бауглир! Привет вам шлю!

Оссирианд я так люблю!

Я ваши взгляды так ценю!

Быть лучше я себя склоню,

И сам себя я изменю!

Нет уж! Ха-ха!

Я скажу: «Пусть умрёт!

Пусть умрёт, пусть умрёт!

Пусть засохнет и умрёт!

Ну чего вы? Кто со мной, а?»

Девочка с игрушечными ландышами храбро подбоченилась:

— Никто!

Лайквэнди на холме расхохотались:

— Ты — жадный жулик!

Подбежав к врагу, они окружили его, схватили чучело, ловко согнули одну из молодых сосен и, словно катапультой, отправили куклу тирана в полёт.

Песня зазвучала ещё веселее:

— Пусть растёт, пусть растёт!

И любовь в нас расцветёт!

В землю семя упадёт!

И поймём мы в свой черёд,

Что в нём весь мир рожденья ждёт,

Значит, пусть растёт!

Пусть растёт, пусть растёт!

Чудо вновь произойдёт!

Весь мир таится в нём —

В малом семечке одном.

Пусть жадность наш покинет дом!

Пусть сад цветущий будет в нём!

В новой жизни мир найдём!

Скажем: «Пусть растёт!»

Самые храбрые дети забрались Энтам на руки, и великаны принялись пританцовывать, рассказывая, какие семена несут на восток, чтобы возродить жизнь на отравленной земле. Скоро там снова поднимутся к небу раскидистые кроны, и всё будет хорошо.

***

— Ты давно не появлялся дома, Морион.

Слова неожиданно вошедшей в комнату матери заставили вздрогнуть.

— Ты всё-таки решила со мной поговорить? — усмехнулся Таурхиль, и Оэруиль внутренне сжалась — гримаса сына слишком напомнила любимое выражение лица Морифинвэ. — Но ты опоздала. Я давно не нуждаюсь в советах.

— Что ты говоришь?! — вспыхнула жена таргелионского короля, застыв на пороге. — И, главное, как!

— Мне не нужна помощь, мама, — строго ответил принц, — ни словом, ни делом.

— Ты никогда таким не был! В чём дело?

— Зачем ты пришла?

Оэруиль замялась.

— Ты изменился, — произнесла она, помолчав. — Неужели из-за той девы?

— Я — сын тех, кто убил её деда, — дрогнувшим голосом произнёс Морион Таурхиль. — И этого не исправить.

Эльф замолчал, посмотрел в окно.

— Энты уходят, — сказал он матери, не оборачиваясь к ней, — но если нашему лесу понадобится помощь — вернутся. А пока я могу не бояться за своё наследие и распоряжаться им по своему усмотрению. Пожалуйста, амил, не надо мне мешать.

Примечание к части Песня Тома Бомбадила в переводе Телумендила

Вторая песня — из м/ф "Lorax" "Пусть растёт"

Жизнь — лишь куча бумаги

Лес изменился, и от этого становилось страшно. Раньше окрестности слияния Сириона и Нарога звенели особой таинственной магией, ощущалось таинство, к которому хотелось прикоснуться, а теперь мир словно истлевал на глазах. Даже дивное озеро Иврин иначе сияло в лучах дневного светила. Всё вокруг полнилось пугающей тоской предчувствия скорби, однако это было не угнетающее чувство — оно толкало вперёд — отступать некуда, будущего нет, значит, надо жить сейчас, пока сердце бьётся и способно любить.

Пока есть, кого любить.

Ведь от самого ценного внезапно могут остаться только воспоминания, значит, надо постараться сделать всё, чтобы память не ранила, и картинки из прошлого радовали глаз.

Вспомнилось множество брошенных картин.

Гвиндор почувствовал неприятный комок в горле.

В последнее время дела в Нарготронде шли странно. Совет лордов отправлял дюжины одинаковых писем соседям, снова и снова откладывая решения торговых вопросов, либо перенаправляя послания в Дортонион. Разумеется, понятливые соседи писали в Нарготронд лишь из-за изначального договора о том, что все решения принимает только король, находящийся в тайном городе, а точную копию текста отправляли потом в Сосновый Край якобы лорду Ангарато. Глупость какая-то! Зачем этот фарс?

Возрождая в памяти ничего не решающие собрания, на которых лорды почти не разговаривали друг с другом, лишь слушали очередные доклады о строительстве коридоров, поиске воды и проверке воздуховодов, Гвиндор, сын Гуилина почти с благодарностью подумал о грубо высказавшем своё мнение Элендиле, приехавшем из «сторожевой крепости».

«Мне необходима свежая кровь, — заявил смотритель поселения Фирьяр. — Большинство людей на моей заставе — родственники, поэтому всё больше рождается уродов. Телесных. Душевных и без того хватало, но они хотя бы могли держать в руках оружие! Я