Шрифт:
Закладка:
Бреголас, понимая, что рядом стража, с умным видом закивал, а Барахир и Эмельдир посмотрели на Берена с искреннем презрением, мол, опять твои глупые сказки, которые никому не нужны! Потом юные Фирьяр взялись за руки, взглянули друг другу в глаза и от души расхохотались.
А-ха-ха-ха!
Лесной царь
«Воды потоки превратят
Ручей в бурлящую лавину.
Я отрезаю путь назад
И погружаю всё в пучину.
В округе сушу затоплю,
Лишь сохраню пустынный остров.
Коль угодил ты в западню,
То и спастись не будет просто!
Под силой натиска воды
Земля и небо вмиг сомкнутся.
Каким бы ни был храбрым ты,
Обратно нет пути вернуться.
Что ты герой, мне это всё равно!
Не нужно слов, не нужно предисловия.
Ты будешь здесь — так мною решено!
Моя игра — и в ней мои условия».
Могучая река Гелион шумела волнами, пригнанными ветром, низкие облака ускоряли бег, и в памяти всплывали не самые приятные строки песни о силе и нраве покровителей воды. Почтение, с которым относились к Вала Улмо в Оссирианде, не находило отклика в сердце молодого полунолдо — страх перед непредсказумостью стихии понять было можно, но как уважать того, с кем невозможно договориться и лучше вовсе не попадаться на глаза, иначе можно погибнуть? Разве это правильно? Честно? Справедливо? Так ведут себя орки, судя по рассказам воевавших с ними Эльдар, так чем же «великий» «благой» Вала лучше? Да, Улмо даёт воду, поит ей живое, без влаги не растёт лес, но ведь и мёртвые орки — неплохое удобрение.
Вёсельная лодка скрылась в деревьях от ветра, свернула в чащу по узкому глубокому притоку «хохотушки» Гелиона.
Гелион — Насмешник. Прекрасное определение любого из покровителей воды. Сейчас ты спокойно движешься по глади реки, но в любой момент течение может затянуть тебя в водоворот или бросить в водопад. Одному рыбаку сегодня повезёт, другому нет. Просто так. Потому что.
Зато можно быть уверенным — удача не зависит лично от эльфа, поэтому оправдается ли риск предсказать невозможно. Значит, роль играет только выбор. Нельзя выбрать лишь владык для почитания, поскольку в Арде есть исключительно Айнур, назвавшие себя Валар. Да, они плохи, но кто сказал, что другие были бы лучше?
Кроны сомкнулись над головой ещё плотнее, сопровождавшие принца эльфы насторожились.
Морион Таурхиль и сам понимал — он затеял опасную игру, однако не мог иначе. Становясь старше, наблюдая и слушая, сын таргелионского нолдорана и эльфийки из рода Новэ Корабела делал выводы, которые ни подтвердить, ни опровергнуть никто не торопился. Может быть, не знали правду или боялись. Какая в общем-то разница?
И неприятные умозаключения вопреки всему придавали сил и смелости.
Издалека донеслись чуть слышные удары топоров, Морион указал на высокий берег, под которым удобно спрятать лодку. Осень ещё не началась. Находясь на солнце, хотелось скинуть одежду и нырнуть в лёгкие волны, но здесь, в тени, невольно вспоминался тёплый плащ.
Выйдя на песок, сын нолдорана Карантира и королевы Оэруиль дождался, чтобы все сопровождающие его Синдар выбрались из лодки, и вместе с ними поднялся на крутой склон, где ждали трое приземистых смуглых мужчин с узковатыми глазами. Не орки, конечно, но…
— Здравия вам, господа, — словно к человеческим вождям обратился к эльфам один из людей. Видимо, он никогда не задумывался, что желать не болеть бессмертным не нужно. — Следуйте за нами, доведём до места.
«Главное, чтобы не до Чертогов Намо», — подумал принц и последовал в холод и темноту непроглядной чащи.
***
«Когда Ладрос станет пользоваться привозным лесом, не платя за древесину Дортониону, лорд Аэгнор поймёт — ничто не бывает безнаказанным».
Эти слова Бреголаса в одно мгновение заставили Берена перестать плакать и бредить о гибели Арды из-за близкородственного брака в роду Беора. Книжник сразу же взбодрился, вытер слёзы и задал только один вопрос:
«Но почему Ладрос будет покупать чужой лес, если свой брать проще?»
Барахир тогда разозлился:
«Дядя! Ты считаешь, что наш народ настолько слаб и жаден, что готов простить эльфам что угодно?! А если бы одну из твоих дочерей бросил эльф? Поигрался и выкинул! И ему бы ничего за это не было! Тётя Андрет и тебе родня! Она из рода Беора! И ты думаешь, что эльфийским лордам позволено делать с нами, семьёй вождя, что им вздумается?!»
«Увы, — заступился за Берена Бреголас, — часто дела обстоят именно так. Но во-первых, оссириандский лес достанется нам дёшево, поскольку у таргелионского короля есть враги, и перевозка обойдётся недорого по той же причине, а во-вторых, древесина в Семи Реках лучше и не такая горючая, как наша. Строить дома и делать мебель из неё безопаснее».
«Мы не поэтому должны отказаться от аэгноровских поленьев!» — начал было доказывать что-то сын Брегора, однако быстро понял — бесполезно, а Эмельдир и так с ним согласна. И это главное.
Сидя у маленького костерка и напоминая себе, что правильно поступил, уехав с неродным братом, Барахир чувствовал, как сильно устал ждать. Оссирианд не нравился юному беорингу вообще ничем: слишком густой лес, слишком тёмный, дорог почти нет, кругом хищники и недружелюбные эльфы, ядовитые ягоды и змеи. Ощущение опасности преследовало с самого пересечения реки, а уж когда пришлось продираться сквозь густые заросли, неприятное чувство усилилось втройне. Проводники, похожие на орков, только более высокие и не совсем уж с плоскими лицами, заставляли нервничать, даже если не делали ничего подозрительного. И теперь они сидели у костра вместе с гостями из Ладроса и угощали каким-то странным пойлом из шишек и грибов, а на закуску предлагали хлеб из водорослей.
Хлеб. Из водорослей.
— Кто скачет
