Четвертого марта, когда Билл Кенрик должен был появиться в Париже, лондонский почтовый прибыл в Скоон, привезя мертвое тело молодого человека, который интересовался поющими песками. Молодого человека с беспечным разлетом бровей. Молодого человека, который своим внешним видом весьма походил на летчика. Грант вспомнил, что в своем воображении представлял его на мостике небольшого корабля, быстроходного небольшого корабля, несущегося по морю в любую погоду. Он бы там неплохо выглядел. Наверное, он не хуже бы выглядел и в кабине пилота.

– Почему Билл выбрал Париж?

– Почему выбирают Париж!

– Не потому, что он был французом?

– Билл? Нет, Билл англичанин. Настоящий англичанин.

– Вы видели когда-нибудь его паспорт?

– Не могу припомнить. А что?

– Вы не думаете, может, он француз по рождению?

Все равно это не пройдет. Француза звали Шарль Мартин. Если только он воспитывался в Англии и потому захотел взять английскую фамилию?

– Нет ли у вас, случайно, фотографии вашего друга, а?

Однако что-то другое приковало к себе внимание мистера Каллена. Грант обернулся посмотреть, что это, и увидел идущую к ним вдоль берега Зои. Он взглянул на часы.

– Черт! – воскликнул он. – Я же обещал разжечь печку!

Он повернулся и достал из сумки примус.

– Ваша жена? – спросил мистер Каллен с освежающе действующей прямотой. На островах с ним проговорили бы не менее пяти минут, чтобы получить эту информацию.

– Нет. Это леди Кенталлен.

– Леди? Титул?

– Да, – ответил Грант, занимаясь горелкой. – Она виконтесса Кенталлен.

Мистер Каллен какое-то время молча обдумывал этот факт.

– Это что-то пониже графини?

– Нет. Наоборот. Очень высокий титул. Практически маркиза. Знаете, мистер Каллен, давайте отложим немного разговор о вашем друге. Эта тема интересует меня больше, чем я могу объяснить, только…

– Хорошо, конечно. Я пойду. Когда я смогу еще поговорить с вами об этом?

– Никуда вы не пойдете! Вы останетесь и поедите с нами.

– Вы хотите сказать, что я должен встретиться с маркизой, с этой – как вы ее называли – виконтессой?

– А почему бы нет? С ней приятно познакомиться, она очень милый человек. Самый милый из мне известных.

– Да? – Мистер Каллен с интересом посмотрел на приближающуюся Зои. – На нее и правда очень приятно смотреть. Я не знал, что они так выглядят. Почему-то я представлял, что у всех аристократов большие орлиные носы.

– Специально, чтобы удобнее было смотреть сверху вниз, так?

– Что-то вроде того.

– Я не знаю, как далеко нужно углубиться в английскую историю, чтобы найти аристократический нос, который смотрел бы сверху вниз. Я вообще сомневаюсь, найдете ли вы такой. Единственное место, где можно найти смотрящий сверху вниз нос, – это окраины. Среди так называемого нижнего слоя среднего класса.

Мистер Каллен выглядел удивленным.

– Но ведь аристократы общаются только друг с другом и на остальных смотрят сверху вниз, разве не так?

– В Англии никогда никакой класс не мог общаться только друг с другом, как вы это называете. Смешанные браки на всех уровнях существуют вот уже две тысячи лет. Никогда не было отдельных, резко различающихся классов – или, во всяком случае, класса аристократов в том смысле, какой вы имеете в виду.

– Наверное, сейчас все эти дела стираются, – слегка недоверчиво предположил мистер Каллен.

– О нет. Это всегда было очень расплывчато. Даже наша королевская семья. Елизавета Первая была внучкой лорд-мэра. И вы обнаружите, что у личных друзей королевской семьи часто вообще нет титулов: я имею в виду людей, которые запросто принимаются в Букингемском дворце. В то время как дерзкий новоиспеченный барон, который сидит рядом с вами в дорогом ресторане, быть может, начинал свою жизнь укладчиком шпал на железной дороге. В Англии, если речь идет о классах, вообще нет такого обыкновения – не общаться. Это невозможно. Это возможно только для миссис Джонс, которая презрительно фыркает по поводу своей соседки миссис Смит, потому что мистер Джонс получает на два фунта в неделю больше, чем мистер Смит.

Грант отвернулся от удивленного американца и приветствовал Зои.

– Прошу прощения за печку. Боюсь, я слишком поздно разжег ее и еда еще не готова. У нас была очень интересная беседа. Это мистер Каллен, он летчик, работает на фрахте в Восточной коммерческой авиакомпании.

Зои подала Каллену руку и спросила, на каких самолетах он летает.

По тону его голоса Грант заключил, что мистер Каллен думает, что Зои проявляет интерес из снисходительности. Снисходительность – именно этого он ожидал от аристократки.

– Они очень тяжелы в управлении, не правда ли? – заметила Зои сочувственно. – Мой брат летал на таком, когда работал в Австралии. Он всегда ругал их.

Она начала разворачивать пакеты с едой.

– А сейчас он работает в офисе в Сиднее и летает только на своем маленьком самолетике «Бимиш-восемь». Славная штука. Я летала на нем, когда он только купил его, до того как увез в Австралию. Дэвид, мой муж, и я тоже мечтали о таком, но мы никогда не могли позволить себе этого.

– Но ведь «Бимиш-восемь» стоит только четыре сотни, – брякнул мистер Каллен.

Зои облизала пальцы, ставшие липкими от яблочного пирога.

– Да, я знаю, но у нас никогда не было лишних четырех сотен.

Мистер Каллен, чувствуя, что тонет, попытался отыскать terra firma[69].

– Не буду я объедать вас, – заявил он. – В отеле меня хорошенько накормят. Мне и правда надо возвращаться.

– Ой, не уходите! – попросила Зои с такой искренней простотой, которая пробила даже оборону мистера Каллена. – Здесь хватит на целый взвод солдат.

Грант радовался по многим причинам. Мистер Каллен остался. А Зои, не осознавая, что сообщает Соединенным Штатам новый взгляд на класс английской аристократии, ела, как проголодавшийся школьник, и своим мягким голосом беседовала с чужеземцем, как если бы знала его всю жизнь. Когда добрались до яблочного пирога, мистер Каллен перестал держаться настороже. А когда они разломили и, разделив между собой, съели плитку шоколада, которую положила Лора, он безоговорочно капитулировал.

Сытые и довольные, они грелись на весеннем солнышке. Зои вытянулась на траве, скрестив ноги, заложив руки за голову и зажмурив глаза от солнца; мысли Гранта были заняты Б-Семь и тем, что рассказал Тед Каллен; сам Каллен прислонился спиной к скале и смотрел на текущую реку, на зеленеющие всходы в долине, там, где кончалась пустошь и начинались возделанные поля.

– Какая славная маленькая страна, – произнес он. – Мне нравится здесь. Если вы когда-нибудь соберетесь воевать за свободу, можете рассчитывать на меня.

– За свободу? – спросила Зои, открыв глаза. – Свободу от кого или от чего?

– От Англии, конечно.

Зои беспомощно