— Лэнинград. «Электросил»… Кахтанф…

Вечером побывали еще на одном государственном предприятии — фармацевтическом заводе. Он тоже построен с помощью советских специалистов и работает на нашем оборудовании и по нашей технологии. Осмотр заканчиваем в небольшом музее. С фотографий смотрят улыбающиеся лица наших соотечественников.

— Ваши ученые и инженеры, — рассказывает менеджер Р. С. Джапта, — в пятьдесят шестом и пятьдесят седьмом годах приезжали сюда, чтобы выбрать место для завода. Тогда в Индии не знали, как производить лекарства. Джавахарлал Неру ездил по зарубежным странам и просил помощи. Но все искали свои выгоды. И только ваша страна была бескорыстна, ваши специалисты учили наших инженеров и рабочих строить, а потом и осваивать производство. Индия платила только за машины и оборудование. И когда в шестьдесят седьмом году завод выдал первую продукцию, все понимали: это подарок советского народа индийскому народу. Такой гуманный шаг могла совершить только страна, где у власти народ, сам испытавший в прошлом нужду.

Господин Джапта — невысокого роста, лет пятидесяти — говорит, волнуясь, не ожидая, пока его слова переведут, и, когда переводчик его останавливает, недоуменно смотрит на нас, будто спрашивая: «Что же тут непонятно? Нам помогали друзья…»

В предгорьях Гималаев, где сооружена крупнейшая в Азии гидроэлектростанция, я услышал почти тот же рассказ:

— В сорок пятом году начали прокладывать в горах дорогу. С пятьдесят третьего — рыть котлован, укладывать бетон, а в шестьдесят третьем стройка была закончена и появилось вот это.

Мы стояли на гребне двухсотметровой плотины, перегородившей ущелье и образовавшей гигантское водохранилище гидроузла Бхакра Дам.

Инженер Пракаш Сингх подвел нас к бронзовой доске, на которой мы прочли:

«Бхакра Дам была передана народу Индии. Д. Неру 22.10.1963 года».

— Наша гидростанция — одно из первых государственных предприятий, — говорил Сингх. — Она сооружена при техническом содействии вашей страны. Здесь работают ленинградские гидроагрегаты. Надежные машины. У нас работают английские, японские, югославские и другие агрегаты, но машины «Электросилы» лучшие. Здесь пять ваших агрегатов, и с ними нет проблем…

Вечером, когда сидели за ужином, генеральный директор электростанции и оросительной системы господин Х. Дхаван, высокий, атлетического сложения человек с роскошной седеющей шевелюрой, рассказывал нам о том, что в сооружении их гидрокомплекса участвовало три штата: Пенджаб, Харьяна и Раджастхан.

— Как у вас говорят, — улыбнулся он, — всенародная стройка. А сейчас мы снабжаем электроэнергией и орошаем эти штаты и другие районы севера Индии. Мы были первыми, кто создавал государственные предприятия. Тогда же строили свой городок для рабочих и инженеров. В нем есть школа, больница, кинотеатр, детсад, плавательный бассейн. — Он сделал паузу, видно задумавшись о том времени, когда строились и гидроузел и городок. — Было трудно. Не все получалось. Сейчас на некоторых новых государственных и частных предприятиях условия жизни людей лучше, чем у нас. Но надо помнить: мы были первыми. Здесь зарождалась государственная индустрия Индии и с ней будущее страны. К сожалению, не все так думают; в Индии теперь растут частные компании, но для нашей страны важнее государственный сектор. Так государство может быстрее решить социальные проблемы.

Когда слушаешь эти рассказы, а потом проезжаешь через рабочие городки государственных предприятий, где обнаруживаешь все, о чем тебе говорили — и приличное жилье, и школы, и больницы, и даже бассейны, — горячо веришь, что Индия твердо становится на путь прогресса и благополучия.

4

Был день отдыха, но мы устали. Это от индийских дорог. Постичь, как здесь ездят, пришельцу невозможно, надо родиться индийцем. Тяжелые, груженные выше кабины грузовики «тата», легковые авто, велорикши, повозки, запряженные мулами, быками, тучи велосипедов — все это вытянулось в одну извивающуюся пеструю бесконечную ленту. Дорожных знаков почти никаких. Даже в городах редко встретишь светофор. Всем управляет магическая кисть руки шофера, высунутая из кабины. Движения ее несуетливы и даже грациозны. Рука повернута ладонью назад, делает легкую отмашку — это знак идущей вслед машине: обгонять нельзя! С теми же движениями руки шофер выезжает с боковой на главную дорогу. Он не ждет, как у нас, пока пройдет весь транспорт, а, грациозно помахивая кистью, врезается в поток машин, и тем ничего не остается, как замедлить ход. Если кисть делает вращательное движение вперед, — значит, путь свободен и машина может идти на обгон. Тут целая система знаков, которые должен свободно читать каждый, кто выезжает на индийскую дорогу.

Сидеть рядом с водителем пытка. Машины мчат друг на друга, будто идут на таран, и только в самое последнее мгновение, когда у тебя сами собой закрываются глаза, они расходятся. Нас нещадно слепили фарами. Велосипедисты без света и даже без отражателей вырастали перед самыми колесами нашей машины. Как это ни странно, мы все же добрались благополучно и сразу поехали в гости к Бхатнагару.

Живет он весьма скромно. Одна комната, маленькая кухонька, веранда в общем доме. Правда, Бхатнагар один, семьи нет.

— Раньше жениться не удалось. Сначала служба в армии, потом работа с низкой зарплатой. А сейчас и ни к чему, за сорок…

Пришли его соседи и друзья — чета служителей муз. Она в прошлом танцовщица, а сейчас руководительница балетной школы, он музыкант. Бывшая танцовщица говорила по-русски. Вначале 60-х она три года стажировалась в Москве в ГИТИСе и сейчас восторженно рассказывала о своих советских учителях, знаменитых наших балеринах. Ее рассказ — сплошные превосходные степени.

Не понимая русского языка, ее муж, снисходительно улыбаясь, смотрел на нас и мягко кивал головой старого льва, а потом вдруг сам горячо заговорил по-английски:

— Надо чаще встречаться людям культуры. Они легко понимают друг друга и могут договориться быстрее, чем дипломаты. Мы должны уберечь мир от войны.

Видимо сдерживая неожиданный словесный поток музыканта, наша переводчица пошутила:

— Это в нем заговорил офицерский коньяк. — И, мягко усмехнувшись, кивнула на бутылку, стоявшую на столе. — В мужчинах чаще говорит вино, чем они сами.

Но музыкант никак не отреагировал на шутку. Он только подался к нам своим могучим торсом.

— Если начинаешь сравнивать, сколько в мире тратится денег на вооружение — и на искусство и культуру, то становится грустно. Индия тоже вынуждена держать армию, выпускать вооружение, а надо бы строить школы, жилища. У нас столько неграмотных и столько людей без крова, что средства, затраченные на содержание армии, кажутся настоящим безумием.

— Война — это страшно, — подхватывает хозяин дома. — Я долго был солдатом, попал в плен во время индо-пакистанского конфликта и знаю, что это такое. Всем надо бороться против этой мерзости. Наши страны понимают, что несет людям война, и