Шрифт:
Закладка:
Во время похорон я стоял в карауле. В этой братской могиле похоронены также: рядовой С ы с о е в В и к т о р, сержант Б о н д а р е в А л е к с е й, сержант М и х а и л З а х а р е н к о и ефрейтор К и р и ч е н к о Ф е д о р.
«Вано-Булат» — Апанни Сулейманов прибыл в соединение в апреле 1943 года от белорусского подполья и до последних дней своей жизни находился в разведдиверсионной группе соединения.
В чем и подтверждаю, собственноручная подпись И. Г. Якименко.
Мое удостоверение выдано Украинским штабом партизанского соединения. Удостоверение № 2305 от 18.IX 1944 года.
г. Ровно, ул. Гагарина, 7, кв. 1.
Подпись гр-на Якименко Ильи Григорьевича заверяю: Начальник, жилищно-эксплуатационный участок № 1, г. Ровно — Закалюнский. (Печать).
19.01.82 г.
А потом из Польши от Доната Трофимовича Нечипуренко пришел пакет с выписками из его дневника, заверенные подписями и гербовой печатью местного народного Совета. Лейтенант Донат Нечипуренко, который служил в главразведке соединения М. И. Наумова, записал доклад командира партизанского отряда имени Чапаева «Вано-Булата». Докладывал он капитану Федору Лобачу, под командование которого он поступил со своими 47-ю бойцами. В докладе приводятся те биографические данные об Апанни Сулейманове, какие мы уже знаем из письма Айшат Сулеймановны. Но дальше идет рассказ о военной службе лейтенанта Апанни Сулейманова, о которой не знали и его родственники.
«…В феврале 1938 года призван на военную службу. Начал ее в Коростене, на Житомирщине, в рядах 44-го отдельного полка легкой артиллерии. В период финской кампании добровольцем ушел в действующую армию, где воевал в рядах 37-й дивизии. После победы над белофиннами снова вернулся в родной артиллерийский полк, который продолжал стоять в г. Коростене. Но здесь служить довелось недолго. Зная то, что я по профессии строитель, командование откомандировало меня на строительство оборонных укреплений в 5-й укрепрайон. Сначала я был в районе Белокоровичи, а затем, перед самой войной, в районах Ямполя и Лугин.
С наступлением войны оказался в действующей армии на юго-западном фронте. Служил в 200-й дивизии, которой командовал полковник Людников. Она в то время входила в состав 31-го стрелкового корпуса, им командовал генерал-майор Лопатин, а затем, когда Лопатин был тяжело ранен под Антоновичами, командование корпусом принял полковник Калинин. Насколько мне известно, 31 стрелковый корпус входил тоже в состав 5-й армии, которой командовал, если мне не изменяет память, генерал-лейтенант Потапов.
Итак, я, находясь в составе 200-й дивизии, был командиром батареи в 43 стрелковом полку. При отходе нашей дивизии на восток, нам не раз суждено было попадать и вырываться из окружений. Мы выбрались из самого большого окружения, которое было под украинским городком Пирятином. В нем тогда оказалось очень много войск юго-западного фронта.
Много раз мне везло, товарищ капитан. Вы, наверное, знаете сами, что такое на войне счастливый случай. Но из окружения, в которое мы попали под Обояном, между Курском и Белгородом, вырваться и уйти с фронтом на восток так и не удалось…
И все же, попав в это окружение, нам удалось избежать пленения. Мы укрылись в глубокой лощине балки, а с наступлением темноты отошли от фронта и схоронились в небольшом березовом лесу.
Здесь, в этом местечке, и организовался наш отряд. Было нас 47 человек. Я объяснил бойцам, что в сложившейся тактической обстановке прорваться через фронт у нас нет никаких шансов. В связи с этим я, как старший по званию, предложил бойцам организоваться в боевую единицу и продолжать вести вооруженную борьбу против захватчиков, но уже методом партизанской войны. Мое предложение поддержал присутствующий здесь политрук Семен Васильевич Лубенцов».
Лейтенант «Вано-Булат» прерывает свой доклад, представляет капитану Лобачу невысокого, но крепкого телосложения политрука Лубенцова. Тот знакомится с капитаном Лобачем и подтверждает слова своего командира.
Дальше лейтенант «Вано-Булат» продолжает свой доклад:
«К тому же, капитан, должен вам сообщить — мое предложение было принято единогласно всеми бойцами. Так родился партизанский отряд, который мы тут же, после недолгого обсуждения, назвали именем Чапаева.
Здесь же все решили, что в открытых, безлесных районах наш отряд не сможет вести успешно боевые действия. Хоть и горько было уходить от фронта в глубь территории, занятой врагом, но выхода другого не было. И отряд Чапаева покинул малолесистую территорию Курской области и ушел на Черниговщину. Здесь, в районе междуречья Десны и Днепра, мы осуществляли свою скромную боевую деятельность. Почему скромную, товарищ капитан? Отсутствие средств связи, к тому же всякой связи с подпольем или вооруженно действующими партизанскими отрядами, которые в тот период только что зарождались, создавало для нас почти непреодолимые трудности. В городах и селениях зверствовали каратели из предателей, население запугано репрессиями. За поддержку партизан смерть. Все это привело к тому, что я и политрук Лубенцов решили вывести отряд из района междуречья Десны и Днепра за Днепр на территорию Белоруссии. Здесь, как приходили от людей слухи, более активно действовали партизаны. Осуществляя свое решение, я, как командир отряда, к тому же перекрещенный своими бойцами из лейтенанта Апанни Сулейманова в лейтенанта «Вано-Булата», привел отряд к Днепру. В районе населенного пункта Наданчицы мы благополучно перешли Днепр по льду и оказались на правом берегу реки. Это произошло 21 января 1942 года.
Так отряд чапаевцев, оказавшись в Белоруссии, точнее на земле Комаринского района, что на Мозырщине, здесь с помощью Желиборской организации, известной Вам, товарищ капитан, «Комиссара Нади», проживающей в с. Елче, установили связь с руководителем этого подполья. Поскольку Желиборское подполье только зарождалось, «Комиссар Надя» раздислоцировала бойцов нашего отряда у жителей сел Комаринского района. При этом мы разбились на 3 боевые группы. В них вошло и местное население. Это уже была большая сила. Эти группы в последующем осуществляли акты вооруженной диверсии. Что касается лично меня, то «Комиссар Надя» передала под мою команду все три боевые диверсионные группы. К тому же, чтобы засекретить меня, она сочла нужным заново перекрестить меня из Апанни Сулейманова и «Вано-Булата» в лейтенанта Алексея. Мне она объявила, что под этой кличкой мою личность зашифровало руководство Желиборской подпольной организации».
«Дорогая Айшат! Выше я воспроизвел выписку из дневника. Запись доклада Вашего брата капитану Федору Лобачу относится к 1943 году. Теперь для Вас ясно, при каких обстоятельствах и когда Ваш брат начал свою деятельность в партизанах. Изменить что-либо в своих записях не имею права; то, что я написал более тридцати лет, является
