гнала её прочь, потому что мне не с кем в реальности было сравнивать его поведение. Кроме, пожалуй, Миддлуотера, да и то по одной лишь компьютерной имитации воздушного боя с Борисом. Но Джеймс, напротив, вёл себя тогда подчеркнуто эмоционально. Думаю, что он поступал так осознанно, чтобы в моих глазах походить всё-таки на живого человека, а не на составленного из живого и неживого материалов киборга или вовсе бездушного робота.

Борис же, что называется, дорвался до современных азов лётного дела, и проявлял необыкновенную усидчивость, забывая есть и пить. Неотрывно водил по монитору зрачками, холодными и внимательными, даже какими-то насекомоподобными, как у бесстрастного, безразличного к людям земли исследователя-инопланетянина, решающего свои личные задачи. Всё более осваиваясь с техникой, он уверял меня, что и без задействования всепогодных самолётных систем наземной ориентации не «заблудится» теперь в воздухе. В дневном полёте взглядом распознает с высоты, начиная от пяти-семи километров и выше, практически любой район суши на поверхности планеты, если только не помешает облачность, которая, к счастью, бывает не везде одновременно. Наверное, для такого аэрокосмического лётчика, как он, и зрительная память о местности и знание позывных военных и гражданских аэронавигационных радиомаяков и аэродромных приводов действительно немаловажны, чтобы уверенно выводить машину к цели или пригодной посадочной полосе в любом регионе земного шара. Сколь невелика, оказывается, наша планета Земля, если посмотреть на неё со стороны! Впрочем, как взгляд и на ничтожность любого из нас, земных насельников.

Мне оставалось проявлять лишь снисходительность и величайшее терпение по отношению к его ежедневным тренировкам. О том, что с такими холодными глазами он весь начинает казаться чужим, я старалась не думать. Удивлялась отутствию азарта, малейшего проявления вообще каких-либо человеческих эмоций — страха, восторга, затаённой агрессивности, открытой боевой злости. Ну, хотя бы коварства в выражении глаз или хитрого взгляда от желания обыграть компьютерную программу. И ничего подобного не увидела. За пультом управления машиной он и сам был словно робот, словно машина, и как будто подчинялся собственной, скрытой в нём самом, заданной кем-то программе. Нет, лично я здесь ни при чём!

А сегодня наши с Борисом сборы в неизвестную дорогу в действительности были всё же не очень долгими, в сутолоке вначале показалось, что меньше даже получаса. Это наше бегство произошло бы ещё скоротечней, если б не бестолковая суета слуг. В мгновение ока Джеймс и Борис разобрали и упаковали оба рабочих места лётного тренажёра, кибершлемы, вдвоём отнесли и уложили картонные коробки во вместительном багажнике автомобиля. Но и потом Миддлуотер, хотя и выпивал, одновременно пробегая по телевизионным каналам «Интерньюс» в малоуспешных поисках оперативных новостей, заметно нервничал, постоянно надоедал повсеместным присутствием повсюду, в каком бы из помещений дома мы ни оказывались, и, взбалтывая алкоголь в бокале, торопил нас своим взвинченным состоянием. «Ничего не берите с собой, всё для вас подготовлено», то и дело, словно забываясь, повторял он. И так, в суете поисков, не знаю чего и для чего, незаметно прошло всё-таки чуть ли не полдня. Я же, отдавая последние распоряжения, старалась держать себя в руках, но старалась хоть немного успокоиться и не спешить, чтобы что-нибудь важное не упустить.

Важное не столько для меня, сколько для других, вольно или невольно со мною связанных. Оказалось, Миддлуотер, хотя и поднабрался, ничуть не забыл о моём окружении. Снедаемый жгучим внутренним беспокойством, он в этот раз обратился ко мне не так, как между нами к последнему времени полуофициально почему-то сложилось, а более тепло, как в давнюю студенческую пору:

— Скажи, пожалуйста, Эйко, экономка твоя что-нибудь понимает в компьютерах?

— Митико-сан? Зачем ей? — удивилась от неожиданности я. — Глубоко вряд ли. Только в пределах упрощённой версии, управляющей жизнеобеспечением дома и бытом.

Тогда Джеймс протянул мне прозрачную пластиковую коробочку и, насупясь, потребовал, чтобы две-три недели мой стационарный компьютер оставался непременно включенным:

— Здесь нашими специалистами записаны программы твоих повседневных действий по выходу в Интернет и твои же собственные обычные домашние команды. Всё должно происходить совершенно натурально, так, как всегда. Как если бы ты и Борис продолжали жить в этом доме на Хоккайдо.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как взглядом выразить глубокое удивление.

Джеймс удостоверился, что я всё же понимаю, о чём он говорит, и продолжал:

— Твой знакомый, кореец-художник, ближайшую пару недель пускай покрутится у людей на виду, по-прежнему выезжает на рынок, в магазины, на натуру. Повсюду, где обычно бывает. Потом может уезжать. Ему перечислены деньги по месту жительства в виде якобы оплаты за росписи в твоем доме. Его банк, естественно, уже учёл этот договор, взял налоги, здесь всё чисто. Твоя служанка пусть закупает продуктов не меньше, чем всегда, и тратит электроэнергии столько же, как если бы продолжала готовить, стирать и гладить на всех, кто в доме. Ты хорошо поняла меня, Эйко? Пусть с полмесяца не экономит. А своему старому бонзе распорядись передать вот эту банковскую карту. Он ведь не японец? Здесь десять тысяч долларов, ему достаточно, чтобы улететь в любую точку земного шара. Догадается, что сюда входит и плата за его молчание. И пусть себе улетает, он не болтлив и безвреден. Обязательный набор всегда ведь при нём? Имею в виду то, что они носят при себе: миску, кружку для подаяний, посох, чётки… Что там у этих монахов бывает ещё? Ах, да, ещё крохотный молитвенный барабанчик… Только пусть уходит не раньше, чем тоже дней через двенадцать-четырнадцать. Это тебе понятно, Эйко?

Меня вначале чувствительно покоробило от внезапного известия о том, что и за бытовой жизнью моего дома, оказывается, можно бесцеремонно следить с другого континента, из другого земного полушария средствами электронной разведки. Но потом я подумала, что уже давно по видеоизображениям планеты, подобным тем, с помощью которых тренировался Борис, наводятся боевые ракеты с ядерными боеголовками на цели и живых людей, которые далеко не всегда предполагают об угрозе внезапного нападения. Или повседневно о ней забывают.

Оказывается, крыша моего дома введена в чужую компьютерную программу вовсе не для моего ею любования, она стала одним из служебных ориентиров наведения для военной ракеты. Как выглядим я, Борис, Митико тупую ракету-робот не интересует. Поэтому мы, люди, в виртуальном доме не предусмотрены, хотя боевая ракета уже есть, она злонамеренно кем-то создана, чтобы гарантированно уничтожить нас. Идиотизм.

Внутренне я возмутилась, но виду не подала. Вежливо поклонилась Джеймсу в знак согласия, ввела программу в компьютер, управляющий жизнью дома.

А как мне теперь прикажете успокоиться? Как успокоиться?

Любая самостоятельная женщина поймёт, что я