Всё вокруг неё буквально дышало изысканностью и богатством. Не хватало только силы.

— Получается, что нам нужно больше переживать о внутренних проблемах, а не о внешних? — Милена приподняла бровь.

— Частично, — неопределённо выдал жрец. — Нужно смотреть на ситуацию шире. Армия, которую ведёт император, не встретит в вольных городах должного сопротивления, ведь туда набрали лучших. Даже если все маги успеют умереть за время войны, то количество высших сионов и инсуриев-гвардейцев таково, что сметёт любую преграду, встреченную на пути. Не забывай и о том, что архонты — не дураки, хоть и предельно упрямы. Думаю, примеру Гуннара Магбургского, заключившего тайный пакт о капитуляции, последуют и другие. А значит, Нанв упадёт нам в руки, как перезрелый персик. Но подобное совершение — очередной повод нашим врагам задуматься о собственном будущем. Король Истлы, Хармон Небелий, а также царь сайнадов, Велес II, границы которых откроются нам в должной мере, совсем не дураки, как бы не хотелось верить в обратное. Они понимают, что не сумеют в одиночку остановить армию Империи, а значит… нужно ввергнуть её в беспорядки, свалить, как колосса на глиняных ногах. В Рохе есть подходящая пословица: «Коли руки у врага крепки, хватай за ноги».

— Не верю, — Мирадель махнула головой, будто отгоняя муху, — да, Кашмир тлеет, но он один и нам прекрасно об этом известно. Кто кроме него? Кому достанет смелости и глупости выйти против Дэсарандеса? «Бессмертного императора», «Первого и единственного»!

— Милена, — пристально посмотрел он на неё, — колодец, откуда берутся дураки, неисчерпаем. Кашмир — лишь та часть, которая выступает открыто. Я бы предположил, что на каждого «лорда Челефи», приходится ещё десять, которые прячутся в тени и лишь ждут повода.

— Ты об этом хотел поговорить? — поняла женщина. — Для этого мы идём в храм Хореса, твою вотчину, которую ты очистил от шпионов, как добросовестный конюх вычищает конюшни?

— Элегантное сравнение, ты в своём стиле, — рассмеялся Киан.

— Так или иначе, враги весьма осторожны, — задумалась императрица. — Не уверена, что мы сумеем достойно сдержать десятерых «лордов Челефи».

С момента провального восстания Кашмира, лорд Челефи остался знаменем тех, кто не сломался под пятой имперских палачей. Тех людей, которые ежедневно молятся о благе этого человека, тех, кто держит дома старое ружьё, доставшееся от отца или деда, мечтая, что бросится в бой на проклятых оккупантов.

По сообщениям Дэбельбафа, песни и истории о лорде Челефи, выставляющие его народным героем, достигли даже республики Аспил. Несмотря на все попытки Тайной полиции отслеживать и контролировать обстановку, слухи распространялись со скоростью эпидемии. Одним своим существованием этот человек создавал напряжение на границах и заставлял каждого кашмирца задуматься о сопротивлении.

Очевидно, что происходит это всё неспроста и за подобным видна рука незримых кукловодов, которые вливают в нагнетание обстановки целые золотые реки.

«Это то, что имел в виду Силакви?» — подумала Милена.

Высший жрец положил руку ей на плечо.

— Кое-кто уже чувствует нашу слабость, запах которой распространяется словно кровь по воде, однако, я не верю, что ситуация приведёт к краху. У Империи есть ты и Дэсарандес. Твой муж выстроил государство на крепком фундаменте, а значит, что бы ни случилось, это не приведёт к фатальным последствиям.

— Говоришь, не бояться? — хмыкнула Мирадель. — Может ответишь, почему?

— По той же причине, отчего император, отправляясь воевать, оставляет за главную именно тебя. Не Вентуриоса, не Орафала, не Коспериоса и даже не Сандакая. Тебя, Милена, — твёрдый взгляд был суров, но не давил. Женщина не чувствовала потребности отвести глаза. Вместо этого она задумалась.

«Тысячелетний император выбрал меня. Человек, который построил Империю, который привёл её в нынешнее состояние…» — мелькнула у неё мысль.

— Но ты не хотел говорить мне это до того момента, пока я не вынудила тебя, — дружелюбно попеняла его Мирадель. — Отчего же?

Силакви прикрыл глаза, замедлив шаг. Как раз в этот момент они преодолели величественные, изукрашенные ворота, выходя из дворца на улицу. Стража, словно два истукана, даже не двинулась, когда они прошли мимо.

Маленькая процессия (за их спинами продолжали двигаться слуги) свернула в сторону храма.

— В такие моменты твой страх чувствуется едва ли не физически. Это вижу я, это видит Вентуриос, Дэбельбаф и, наверняка, многие другие. И уж конечно же, это видел он.

«Император», — договорила женщина.

— Если же видел, — продолжил жрец, — но всё равно оставил как есть, то считает страх твоей силой.

Эти слова, а скорее не слова, а правда, которая за ними таилась, укололи Милену прямо в сердце. Молодая женщина ощутила, как на глазах появились непрошеные слёзы. Лицо Киана расплылось, резко потеряло чёткость. Мир вокруг наполнился тенями и искажениями. Даже солнце, казалось, потускнело.

— Значит, Дэсарандес оставляет меня править, потому что я слабая? — голос дрожал.

Высший жрец Хореса поправил светлое одеяние, после чего произнёс ровным и рассудительным тоном:

— Разве отступающая с поля боя армия, желающая вернуться вновь, чтобы с новыми силами вступить в схватку, может считаться слабой? Ты боишься того, что на тебя свалилось, но страх не может считаться слабостью или силой. Он лишь показывает, что ты умеешь думать и понимаешь ответственность.

— Почему муж сам не сказал мне это? — слёзы успели высохнуть от яркого солнца, а через миг двойка успешно зашла в тень огромного храма.

— Потому, Милена, — жрец открыл перед ней дверь, увлекая внутрь, — что порой незнание — самая большая сила.

Чтобы нечто казалось чудом, надо, чтобы в него не до конца верилось.

Киан сразу приказал, чтобы им не мешали и не отвлекали, на что жрецы согласно кивали. Никто не озвучивал, что слуг нужно задержать, не позволяя им пройти дальше, ведь в этом не было нужды. Подчинённые Силакви и так знали, как следует действовать.