В 1929 году Вильгельм опубликовал серию коротких очерков о своих предках, которые были скорее приятными забавными историями, чем серьезными историческими произведениями. После этого его работы стали более эклектичными. В 1933 году он основал исследовательское общество Дорна, собиравшееся раз в году на конференции, на которых читались лекции. Темой на 1934 год стала «Важность символов в древних цивилизациях». Вильгельм внес свой вклад, написав статью «История и значение китайских монад». Заметим, что уместным подзаголовком стал бы такой: «Дополнительная информация об истории свастики». В 1936 году последовал труд «Исследования Горгоны», посвященный императору Фридриху, который начинался со статуи, найденной на Корфу в 1911 году, потом пробирался сквозь дебри разных археологических теорий к заключению, в котором снова фигурировала свастика. Богатые люди со склонностью к интеллектуальным хобби и большим количеством свободного времени нередко становятся оригиналами, и бывший кайзер не был исключением. Однако его занятия были безобидными, а тот факт, что его изыскания никуда не вели, являлся бесспорным преимуществом.

Жизнь в роли сквайра оказалась довольно приятной. Борода смягчила резкие черты его лица, а седина сделала его внешность почтенной. Человек, привыкший путешествовать, теперь редко покидал свое поместье и никогда не уходил от него далеко. Дни шли. Бывший кайзер пилил дрова (привычка, обретенная на войне), занимался почтой, надзирал за собственностью. Он создал розовый сад, который довольно скоро исчез, и дендрарий, существующий до сих пор. Час в день он проводил с серьезной книгой, как рекомендовал доктор Ренверс. К нему часто приезжали посетители из Германии и других стран, однако он отказывался принимать британцев до тех пор, пока британская армия не покинула Рейнскую область в 1929 году. Ему всегда было о чем поговорить. Когда он после чая сидел на террасе или смотрел из окна кабинета на лужайки и буковые рощи, по которым бродили олени, вероятно, чувствовал себя дома. Ну, или почти дома. На семидесятый день рождения ему подарили большие настенные часы, которые били каждые четверть часа. Он как-то сказал, что больше всего хотел бы быть английским сельским джентльменом. Теперь его желание почти исполнилось. Конфликт между его германскими и английскими инстинктами значительно ослабел, бывший кайзер успокоился, расслабился и, как психологически, так и географически, остановился где-то в середине. Лихорадочная энергия его покинула, у него больше не было ни причин, ни возможностей выступать на публике. Он вел жизнь, не имевшую конкретной цели, и это его устраивало.

Вильгельм, конечно, затаил обиду на мир, который его совершенно неправильно понял и недооценил. В нем укоренилась вера в то, что прав именно он, а не все остальные. Эту веру поддерживал тот факт, что большинство выдвинутых против него в те дни обвинений было довольно грубо сформулировано, и найти возражения было несложно. Он смог осудить несправедливость Версаля и политику репараций союзников, подвергнуть критике большевиков и Веймарскую республику, высмеять наглого парвеню – Гитлера, совершенно не осознавая, что он лично помог создать условия, в которых возникли эти явления. Именно это обвинение следовало бросить на чашу весов, в то время как на другой находилось спокойное достоинство, с которым он принял свою судьбу; можно было усомниться лишь в том, было ли бегство самым подходящим решением в 1918 году. Вильгельм как-то раз написал своему английскому другу: «Когда Британия была на грани проигрыша в несправедливой войне, которую она много лет вела против меня и моей страны, она втянула в войну Америку и подкупила часть людей в моей стране, ведущих подрывную деятельность своими деньгами, чтобы они восстали против своего правителя». До самого конца оставаясь изолированным в своем маленьком мирке, он так и не сумел установить прочную связь с реальностью. Такими были и многие его бывшие подданные.

В 1931 году внук Вильгельма Луи Фердинанд попросил у деда совета относительно политических течений в Германии. Тот ответил, что Гитлер – лидер сильного движения, воплощающего энергию германского народа. Он не мог сказать, что из этого выйдет, да и не все в этом движении ему нравилось, но он был убежден, что только национальные силы снова поведут Германию вперед. Соответственно, он позволил своим детям, Оскару и Августу Вильгельму, присоединиться к нацистам. Вместе с тем он не разрешил кронпринцу выдвинуть свою кандидатуру на пост президента республики в 1932 году – в качестве опозиции Гинденбургу. Его супруга Гермина считала Гитлера спасителем Германии и полностью ему доверяла. После 1933 года Вильгельм и его сыновья определенно воздерживались от политической критики Третьего рейха, что было напрямую связано с тем фактом, что они зависели от доброй воли прусского правительства во главе с Герингом, если хотели и дальше получать содержание с бывших королевских поместий, которое они получали с 1926 года. Но, закрепив свое положение, нацисты повернулись против своих предшественников. В январе 1935 года праздник в честь Вильгельма был прерван полицией, а когда месяцем позже кронпринц попросил Гитлера позволить его отцу вернуться в Германию, он получил категорический отказ. Преследования евреев в 1938 году ужаснули ссыльного кайзера. «Я впервые стыжусь того, что я немец», – сказал он.

В 1938 году он снова совершил вторжение в английскую историю. В начале октября королева Мария была немало удивлена, получив письмо, написанное химическим карандашом: «Позвольте мне, освободившись от изнуряющей тревоги, объединить мою самую искреннюю благодарность Всевышнему с вашей, а также с благодарностью немецкого и британского народа за то, что Он спас всех нас от самой страшной катастрофы и помог ответственным государственным деятелям сохранить мир. Я нисколько не сомневаюсь, что мистер Н. Чемберлен был вдохновлен свыше и им руководил сам Господь, который сжалился над своими детьми на земле, увенчав его миссию великолепным успехом. Да благословит его Бог. Целую вашу руку с выражением уважения и преданности».

Воистину удивительный документ! Письмо было принято весьма благосклонно, и спустя четыре месяца Вильгельм получил королевские поздравления по случаю своего восьмидесятилетия. По этому же случаю свой единственный визит в Дорн совершил кронпринц Рупрехт. С ним прибыл Макензен, которому уже исполнилось 81 год. (Человек, положивший начало обычаю целовать руку кайзера, разделивший с Гинденбургом, Людендорфом и Гофманом лавры Танненберга и с Фалькенхайном поражение Румынии.) Эти двое были последними из маршалов Вильгельма. Однако офицерам и резервистам вооруженных сил Германии было запрещено направлять поздравления.

В ноябре 1939 года британское правительство нашло время подумать, что будет с его бывшим bete noir[75] в случае вторжения немцев в Голландию, и послу в Гааге было приказано организовать заблаговременную перевозку Вильгельма в Швецию или Данию. Из этого, однако,