во что верить». Было объявлено, что граф Бентик, как и Вильгельм, рыцарь Святого Иоанна, согласился принять его в замке Амеронген. «Кто этот Бентик? Не думаю, что я его знаю». Прибытие такой большой группы, разумеется, создавало определенные неудобства. Но умение Вильгельма располагать людей к непринужденному общению не покинуло его. Когда машина под проливным дождем въехала в ворота, кайзер повернулся к хозяину и сказал: «А теперь дайте мне чашку хорошего английского чая» (и получил ее вместе с шотландскими булочками).

28 ноября прибыла Дона, совершив неспокойное путешествие из Берлина, и в тот же день Вильгельм урегулировал ситуацию, подписав официальный акт об отречении и освободив всех своих слуг, военных и гражданских, от клятвы верности. Кронпринц, добравшийся до Голландии 12 ноября, тоже отказался от своих прав.

В статье 27 Версальского мирного договора германскому императору было предъявлено обвинение в преступлении против международной морали и нарушении святости договоров. 4 июля 1919 года Верховный совет в Париже принял решение о привлечении его к суду. В январе 1920 года страны-победительницы обратились к голландскому правительству с требованием о выдаче кайзера и получили отказ. С кайзера только было взято обещание впредь воздерживаться от политической деятельности. Таким образом, изгнанники не понесли никакого наказания – если не считать того, что к ним однажды ворвались, в лучших традициях Дикого Запада, несколько американских офицеров, проявивших личную инициативу. После решения голландского правительства не выдавать союзникам кайзера, теперь уже бывшего, изгнанники немного успокоились. У них появилась возможность подумать о будущем. Им нельзя было навсегда остаться в Амеронгене, и весной 1920 года Вильгельм приобрел замок в Дорне, в четырех милях к западу. Это был дом четырнадцатого века, радикально перестроенный в конце восемнадцатого века. Для свиты был построен специальный дом. Здесь Вильгельм обустроился, перевез мебель, книги и картины своих предков из Германии, и здесь ему предстояло прожить остаток своей жизни – еще двадцать один год – в роли сельского джентльмена.

Дона оставалась с ним недолго. Военные события плохо сказались на ее здоровье. У нее начались проблемы с сердцем. Еще летом 1918 года, когда она встретилась с Вильгельмом во время его последнего визита в Потсдам, окружающие нашли ее «совершенно сломленной женщиной». К общественным проблемам добавились личные. Она очень расстроилась, когда в 1913 году супруга ее сына принца Эйтеля Фрица сбежала из дома с другим, а в 1920 году ее сын Иоахим совершил самоубийство. «Да, – повторяла она, – здесь красиво, но это не мой Потсдам, новый дворец, мой маленький розовый сад, наш дом». В феврале 1921 года они с Вильгельмом отпраздновали сорокалетие совместной жизни, all апреля она умерла. Говорят, что ее последними словами графине Брокдорф, в течение сорока лет бывшей хранительницей ее гардероба, было пожелание, чтобы Вильгельм женился снова. Ее супруг и пять сыновей в полной военной форме проводили гроб с телом до поезда, который должен был отвезти его в Германию для захоронения, но голландское правительство не дало разрешения Вильгельму сопровождать гроб до границы. Говорят, что, когда поезд тронулся, Вильгельм едва держался на ногах.

По прошествии короткого времени Вильгельм начал процесс самооправдания. Его первым творением стали весьма замысловатые «Сравнительные исторические таблицы», которые должны были показать, что ни он, ни его правительство не виноваты в начале войны. Он послал копию рукописи Гинденбургу, который ответил: «Я знаю, что на протяжении всего правления ваше величество больше всего стремились к поддержанию мира. Я могу себе представить, как безмерно тяжело вашему величеству быть удаленным от активной деятельности на благо отечества».

«Да, – ответил Вильгельм, – из-за этого у меня горит душа… Как вам известно, я заставил себя принять трудное и ужасное решение отправиться в изгнание только после заявления с вашей стороны».

Гинденбургу понадобился год, чтобы ответить, но потом он все же написал письмо, принимая на себя ответственность за решение, что Вильгельм должен отправиться в ссылку. Он совершенно верно указал, что основанием для этого решения явилась опасность для хозяина быть схваченным мятежными войсками и переданным врагу дома или за границей. В то же время Вильгельм утверждал, что его целью было предотвращение гражданской войны и обеспечение лучших условий мира для Германии. Он задержал свой ответ на два месяца, и ответ оказался не самым милостивым. Он слишком долго ждал, чтобы ответственные лица соблаговолили публично признать, что вынудили хозяина уехать.

«Убежден, что вы честно выполнили трудную задачу, дав вашему кайзеру и королю совет, который посчитали наилучшим в создавшейся ситуации. Правильно вы оценили ситуацию или нет, может быть решено, только когда станут известны все факты тех несчастливых дней».

В ходе 1922 года Вильгельм получил по почте письмо с выражением почтения и глубокой симпатии от ребенка, хотя, возможно, ему в руку кто-то вложил перо. Кайзер ответил приглашением своего почитателя в Дорн. Вместе с ребенком прибыла его мать Гермина, урожденная Рейсс, в замужестве Шенайх-Каролат. Она понравилась вдовцу, и 3 ноября они поженились. К этому времени его младшая дочь, герцогиня Брунсвик, достигла тридцатилетнего возраста, а приезд юных пасынков, так же как и внуков, внес веселость в его жизнь. Вильгельм относился к ним мягче, чем к сыновьям, хотя при необходимости мог проявить суровость, и они были к нему искренне привязаны.

Вместе с журналистом Розеном Вильгельм написал мемуары о своем правлении, которые увидели свет в 1922 году.

Книга появилась раньше, чем прочие мемуары, и задолго до начала публикации официальных документов. В ней был без подробностей описан ряд эпизодов, не вдаваясь в существо вопросов. Она была далеко не так хороша, как можно было ожидать. Приходилось в основном полагаться на память автора, которая была не более надежна, чем память других людей. Действия автора в ней получились неточными и неубедительными. Книга «Мои ранние годы», последовавшая за этим, ничего не пыталась доказать и потому была интереснее. В 1924 году вышла книга «Мемуары с Корфу», с посвящением Доне. В свое время Данте предположил, что «нет большей муки, чем воспоминание в несчастье о счастливом времени». В случае с кайзером счастливое время, конечно, было далеко, но, судя по книге, воспоминания о нем не были слишком уж мучительными.

В 1928 году сэр Фридрих Понсонби, крестник вдовствующей императрицы, матери Вильгельма, опубликовал в Англии ее письма к королеве Виктории, которые по указанию императрицы были тайно вывезены из Германии перед ее смертью в 1901 году. Вильгельм сначала хотел получить судебный запрет и изъять тираж (по Акту о престолонаследии он мог обратиться в суд, как британский подданный), но потом передумал. Когда появилось немецкое издание, оно сопровождалось пространным очерком, в котором Вильгельм излагал свою