«Копия Секретно. Господину Члену Екатеринбургского Окружного Суда И. А. Сергееву. От агента Екатеринбургского Управления Уголовного розыска…

С представленным поручением от 26 ноября за № 49, по делу об убийстве б. Императора Николая II, сообщаю Вам, что по собранным мною сведениям оказалось следующее: в отношении личности Юровского, коменданта дома Ипатьева, где находилась Царская Семья, 40 лет, еврей-мещанин г. Каинска Томской губернии, по ремеслу часовой мастер, содержал электрофотографию в г. Екатеринбурге и проживал в течение 5-ти последних лет в г. Екатеринбурге по 1-ой Береговой ул., дом № 6. Семья у него состоит из жены Марии Яковлевны, 36 лет, евангелическо-го-реформаторского исповедания, и детей дочери Ребекки и сыновей: Александра 18 л. и Евгения 13 л., а также матери Энты Моисеевны Юровской, 61 г., еврейки. Все семейство Юровского, за исключением матери его, выбыло с ним. Мать Юровского осталась в г. Екатеринбурге и находится в настоящее время в тюрьме (№ 2, 12/25 декабря 1918 г.)»{888}.

Таким образом, получается, что Мария Яковлевна и С. А. Каганер одно и то же лицо. Но если верить Цветкову, Каганер родилась в 1875 году, когда как Мария Яковлевна, которой, исходя из приведенной выше справки, в 1918 году было 36 лет, родилась в 1882 году.

То же касается и дат рождений детей Юровского. Его сын Александр Яковлевич в советское время был крупным военным чином (инженер-контрадмирал). Дата его рождения известна: 1904 год. То есть в 1918 году ему никак не могло быть 18 лет. Второй сын Евгений Яковлевич родился в 1903 году, и ему также в 1918 году не могло быть 13 лет.

Еще более запутанной является ситуация вокруг дочери Юровского — Риммы Яковлевны, которая в справке называется Ребеккой. Как и в случае с сыном Александром, ее дата рождения известна — 1898 год. Но судя по материалам белого следствия, Юровский женился в 1904 году. В пользу этого говорит и найденное письмо Юровского Льву Толстому, датированное 1903 годом, в котором Юровский спрашивает у писателя совета, что ему делать, если он любит жену друга, находящегося в ссылке? Лев Толстой отвечал Юровскому в своем духе: «Милостивый государь Яков Михайлович! Я думаю, что человек, вступивший в плотскую связь с женщиной, не может и не должен оставлять ее, тем более когда есть или может быть ребенок. Думаю тоже, что во всех нравственных вопросах человек должен руководствоваться только тем, что он по совести, т. е. перед Богом, должен делать. И поэтому в вашем деле советую поступить так, как бы Вы поступили, если бы знали, что завтра должны умереть. Желаю вам всего хорошего, самое лучшее, что может быть для человека, это то, чтобы поступать по-божьи, Лев Толстой, 1903 год»{889}.

Таким образом, речь, безусловно, идет о женщине, которая была известна белому следствию как Маня Янкелева и которая была матерью двух сыновей Юровского. Но тогда получается, что дочь Юровского Римма либо была его незаконной дочерью, либо она была дочерью его жены от первого брака, и Юровский ее удочерил. Примечательно, что Римма родилась в 327 г. Феодосии. Что делал Юровский, которому в 1898 году было 20 лет, в Феодосии?

Сама Римма Юровская в своей автобиографии пишет: «Родилась я в 1898 году 27 сентября в г. Феодосии Крымской области в семье ремесленника — часового мастера. В ту пору и мать и отец были часовыми мастерами. С 1904 года мы уже жили в Сибири в г. Томске».

А Юровский в анкетах пишет, что в 1892 году он жил в Томске, в 1893 году — в Тюмени, с 1893 по 1898 — в Томске, с 1903 по 1906 — в разных городах и в 1906 — в Томске. Ни сведений о Феодосии, ни о жизни в Томске в 1904 году у Юровского нет.

А если все-таки исходить из справки белого следствия, то получается, что жене Юровского было на момент рождения дочери 16 лет! При этом имеются сведения, что в том же 1898 году Юровский отбывал наказание в Томске за «нечаянное убийство»{890}. Обстоятельства этого дела неизвестны. Сам Юровский не пишет ни слова об этом.

Если верить воспоминаниям самого Юровского, то его отец был очень далек от революционного движения. Юровский пишет: «Лет 15—16-ти однажды в праздничный день, сидя за обедом, в нашей семье поднялся вопрос о царях. Отец был довольно строгий и не терпел возражений со стороны детей. Он восхвалял Николая Первого, что тот, дескать, дубинкой умел народ учить. Я не выдержал и вступил в спор, что ничего хорошего в Николае не было, и уж ежели было, что хорошее, так это в Александре Втором: крестьян освободил и не такой грубый, рассказывают, каким был Николай.

Отец не выдержал. Пустил в меня вилкой. Я ушел и целых два дня дома не был»{891}.

Маленький Янкель фактически не получил никакого образования, кроме двух классов религиозной еврейской школы «Талматейро». Есть сведения, что Юровский владел немецким и наверняка идиш, так как в его семье говорили на этом еврейском диалекте. В 8 лет Янкеля послали работать на дрожжевой завод, потом к портному. Затем, когда Юровскому исполнилось 11 лет, его отдали по контракту в часовой магазин, и он с 13 до 17 лет работал в Тюмени у часового мастера. Затем он работал подмастерьем в Тобольске, Томске и Екатеринодаре.

С юных лет Юровский отличался практичным цепким умом, жесткостью, любовью к наживе и презрением к людям, даже близким. Отношения у него в семье были непростыми. Его брат Эле-Мейер рассказывал представителям следствия: «Он у нас считался в семье самым умным, а я человек рабочий. То, что он считался у нас самым умным, меня от него и отталкивало. Только могу сказать, что человек он с характером»{892}.

Другой брат — Лейба — давал Янкелю следующую характеристику: «Характер у Янкеля вспыльчивый, настойчивый. Я учился у него часовому делу и знаю его характер: он любит