Я видела тьму Бездны

И то, что Волунд называет «друг».

Сзывать совет — лишь время потерять,

Ибо Они уже идут через пещеры, которыми я шла, И надвигаются по морю, жестоко нас предавшему.

К оружию, доспехам, сплочению рядов и удали в бою!

Пусть наши луки в воздух тучи стрел поднимут,

Удары копий будут ярости полны!

Ансгар Гримссон и Снорри Кетильссон поверили на слово Хильде: живая или нет, но боевой огонь в глазах и шрамы, испещряющие плоть, свидетельствовали о воителе великом. Итак, они готовились к сражению как могли. Однако и луна, спешащая по небосводу, не собиралась ждать, и Враг шёл по волнам быстрее, чем Хильда по туннелям потаённым. Предупреждённые мужчины Браттахлида были во всеоружии, когда из моря вышла склизкая орда, но не успели известить людей Хвальсея, Ватнахверфи, Херьольфснеса. В местах тех не осталось и следа ни от домов, ни от кораблей. Останки человеческие, разбросанные по полям побоищ, не тронули ни волки, ни орлы, хотя голодное стояло время года.

А в Браттахлиде же не утихал стальной бушующий поток, даже когда ночь дала дорогу дню, а тот сменился ночью. Первыми пали те, кто вынести не смог лика Врага, ибо спасения искали в молитве или бегстве, а длинные щетинистые жала, подобные мрачной насмешке над копьями людей, пронзали груди им и спины. Приятели, что на пирах одну скамью делили, в героев превращались и умирали друг у друга на глазах. Волна чудовищная не отступала и не прерывалась, нахлынув на крутые склоны Браттахлида. Воин за воином падали гренландцы, а Бездна выше поднималась в попытке это место захватить. В конце концов, когда луна опять взошла, Ансгар и Хильда плечом к плечу сражались, затем спина к спине, стоя на груде соплеменников убитых, где уровняла смерть рабов и их хозяев. Свет исходил лишь от доспехов Хильды и её меча, а также от зелёных вражьих жал.

Как бы там ни было, но на рассвете дня второго бой постепенно стал стихать. К полудню же дочь и отец отбросили Врага к морским утёсам. Однако только с наступлением темноты уродливые твари, что не похожи на людей, на троллей или эльфов, удрали в свои логова глубинные. Тогда упал Ансгар на землю, истекая кровью из двадцати десятков ран. Он, умирая, дочь умолял взять всё, что сможет, и бежать в высокогорье, пока Враг снова не напал. Но вместо этого Хильда Ансгардоттир костёр сложила погребальный для отца и всех погибших в Браттахлиде. Когда же очередная ночь настала, последняя гренландка спустилась в ту пещеру, откуда лишь недавно поднялась, намереваясь уничтожить затонувший храм Глубин. И не осталось никого, кто мог бы рассказать, вернулась ли она.

5

Другие люди поют иную песню о Хильде Ансгардот-тир. Она не всякому известна, хотя по ней легко узнать Врага, пусть даже с человеческим лицом и золотыми волосами. Враг говорил устами Хильды в отцовском зале, куда явилась та с острым мечом в руке, такие вот слова:

Когда сей зал падёт,

Я не позволю ему рухнуть снова,

Ведь мы пойдём дорогами морскими.

А первый, кто шагнёт против меня, Лишится жизни, не успев и вскрикнуть.

Я странствовала по неведомым местам

И побывала там, куда мне надлежало плыть.

Я видела тьму Бездны,

Где под великой толщей вод лежит отец,

Владыка грёз,

Что мир творит во сне.

Первым, кто шагнул против неё, был сам Ансгар, и зарубила она своим странным клинком отца родного. Хильда сражалась и победила всех, кто вышел супротив, им шанса не давая. Её лицо было таким свирепым, что не осмелился никто вопросы задавать. Пал первым Браттахлид, но не быстрее многих. Когда же месяц выгона ягнят[63] настал, Гренландия уже умылась кровью или пала ниц; единственный корабль, что из Хвальсея вырвался, не смог преодолеть морские волны, внезапно вздыбившиеся выше скал, и разлетелся в щепки, брошенный на камни. Все те, кто покорились воле злой, направились к утёсам, держа младенцев на руках. Они зажгли светильники, наполненные жиром человеческим, и под бесчувственной луной последовали за Хильдой Ансгардоттир в пещеру, откуда та явилась. И не осталось никого, кто мог бы рассказать, вернулись ли они.

Перевод: Б. Савицкий.

Дональд Бурлесон

Ночной автобус

Donald R. Burleson «Night Bus», 1985.

Этот рассказ из антологии «Acolytes of Cthulhu», 2000 года издания. Вот только ничего общего с Мифами Ктулху данный рассказ не имеет.

Впервые на русском языке.

Я ждал свой полуночный автобус до Братлборо в безымянном городе на севере Вермонта, на одной из тех типичных, небольших, ветхих автобусных станций, которые ночами усиливают чувство депрессии у одинокого путешественника. Здесь всегда присутствуют необщительные билетеры с унылыми глазами; под голыми лампочками стоят полки с растрёпанными журналами и бульварными газетами; на таких станциях всегда грязные полы, и чувствуется слабый запах мочи и пота. Воздух был неподвижный и сырой; я стоял со своим чемоданом посреди людей, не поддающихся описанию, и вздыхал, всматриваясь в настенные часы над билетной кассой. Казалось, что стрелки часов замёрзли. Я почувствовал облегчение, когда, наконец, увидел, что к станции подъехал мой автобус. Я пошёл к нему, показал свой билет водителю, и забрался внутрь. В автобусе уже было много пассажиров, однако я смог найти свободное место на правой стороне, ближе к задней двери, и никто не занял сиденье рядом со мной. Я откинулся на спинку кресла, помня, что никогда не мог заснуть в автобусе, но надеялся немного отдохнуть во время четырёхчасовой поездки, хотя и предвидел, что она непременно будет прерываться остановками на других унылых, маленьких терминалах. Вскоре автобус выехал со станции, и тёмные, низкие холмы заскользили в ночи за окном; они проносились мимо словно аморфные, недолговечные мысли.

Я растянулся в кресле и попытался расслабиться. Но едва автобус выехал на основную дорогу, как водитель внезапно снизил скорость и остановился, чтобы подобрать отстающего человека, который ждал на обочине. Я мог разглядеть только смутный силуэт, когда этот тип возился с кошельком, чтобы заплатить водителю, а когда автобус тронулся с места, он стал пробираться между кресел. Он много раз останавливался, но к моему неудовольствию, наконец, выбрал свободное кресло рядом со мной и плюхнулся в него.

Беглые взгляды краем глаза в темноте не дали мне благоприятных впечатлений от этого нового попутчика. А моё чувство обоняния не обещало ничего хорошего. Он, казалось, был изможденным, пожилым человеком, хотя