Но узнать о доме больше нам не позволили, и Вэнди повела девушек за собой. Мраморные бани представляли собой просторные круглые комнаты, выложенные плиткой и наполненные густым ароматным паром. Когда я только вошла, думала, что задохнусь, и собиралась повернуть обратно, но Вэнди подтолкнула меня к белым фаянсовым чашам с кранчиками и усадила на плиточную скамью. Я сидела в одном тонком полотенце, но за несколько минут успела вымокнуть насквозь.

– Это же пыточная комната, – прохрипела я, и Вэнди с улыбкой подала мне стакан с водой. Я мгновенно осушила его.

– Когда вернемся, сделаем в рейте такие же, – весело произнесла она.

– Зачем?! Хочешь засунуть туда советников?

По комнате разнесся заливистый смех Саши:

– Стоит попробовать. Может, из них выйдет весь шлак, или они так намучаются, что согласятся на любые наши условия?

Я усмехнулась и перевела взгляд на Вэнди. Ее лицо омрачилось.

– Когда мы вернемся, ничего уже не будет как прежде, да? – печально спросила девушка.

– Не будет, – кивнула я.– Но кто сказал, что это плохо? Но вот когда я отсюда выйду, мне точно станет лучше! – я тяжело вздохнула, и Вэнди рассмеялась.

– Мне нужно вас осмотреть и, если понадобится, подготовить лекарства. – Она наклонила меня вперед и критически оглядела плечи и спину. – У тебя много ран, Лис, но не думаю, что они опасны.

Она бросила быстрый взгляд на мою седую прядь, слабо улыбнулась и перешла к Джоанн. К моему удивлению, за все это время девочка не сказала почти ни слова, но лезла к Вэнди обниматься каждые пять минут.

Я посмотрела ей вслед, мысленно отругала пар за то, что он щиплет глаза, и быстро заморгала. Что подумает Двэйн, когда увидит меня такой? Глупо, конечно, думать о подобном, но мысли сами собой лезли в голову. Когда я шла в баню, то увидела свое отражение в зеркале… Я сильно похудела за это время, и если бы не мои натренированные мышцы, то казалась бы, наверное, прозрачной. Глаза запавшие, с темными кругами, серебряная прядь на голове. Меня спасал только удивительный бронзовый цвет кожи, который я успела заработать на этом берегу. Надеюсь, я не сильно напугаю его своим видом…

Пар плыл по полу, по воздуху. Мое дыхание стало медленным и глубоким, но Вэнди оказалась права – мне понравилось. Избавившись от грязи, тело словно освободилось и от болезненных воспоминаний. Они выходили, как мусор, и уплывали вместе с водой. Мышцы расслабились, и я осознала, какими напряженными они были все это время. Расслабление принесло и боль, но это уже было не так важно.

Мы вернулись в дом покрасневшие и молчаливые. Едва переставляя ноги, мы поплелись вслед за Вэнди и оказались в просторной столовой. Вся мужская часть нашего отряда уже была здесь и в полной тишине уплетала расставленные на широком столе блюда. Мне показалось, я так устала, что не смогу съесть ни кусочка. Но стоило только моему носу учуять аромат еды, как все сомнения тут же улетучились.

Мы ели, тихо переговариваясь и пытаясь не уснуть, когда до нас вдруг долетел шум детских голосов, и в комнату впорхнуло сразу несколько человек, словно цветное облачко окружавших хозяйку дома.

– Отлично, они больше не воняют! – тут же воскликнула маленькая белоснежная девочка с красноватыми глазками.

– Линда! – возмутилась хозяйка. – Не помню, чтобы я учила тебя вот так разговаривать с гостями.

– Я – Линни! – обиженно воскликнула девочка.

– И что с того? В этом доме живет полсотни человек, я не обязана знать все имена.

– Уже семьдесят пять, не считая этих, – поправила ее девочка постарше.

– Семьдесят пять?! – ахнула женщина. – И кто их только сюда приводит? – ее недовольный тон никого не мог обмануть. Глаза, в которых светилась любовь, выдавали ее с головой. – Ну-ка брысь отсюда, я хочу пообщаться с нашими гостями. Идите лучше пересчитайте всех снова. Зуб даю, что ты ошиблась, Андреа.

– Я не ошиблась! – уверенно заявила девочка. – Винсент ведет хронику, спросите у него.

– А я думала, что это Надар ведет хронику, – округлила глаза женщина, устраиваясь за столом. – А чем же тогда он занимается?

– Рисует.

– Точно, у него хорошо получаются портреты! Я потом покажу вам свой.

– И мой! – раздался тоненький голосок, и из-под ног вынырнула маленькая черноволосая девочка.

– Хатидже! – воскликнула женщина. – Ты же должна была остаться с Ирен! Заберите ее, дорогуши. Почему это дети у нас расползаются по всему дому? Когда же здесь уже воцарится порядок? Куда же вы пошли? Вы еще одну забыли! – она указала на Джоанн, и девочка испуганно воззрилась на нее в ответ. Надо сказать, что такое количество любопытных детей вокруг немало ее смущало.

– Нет, мэм, это наша, – со смешком ответила я.

– А, вот как. Ну ладно, пусть сидит. А вы все, ну-ка кыш отсюда! Иногда мне кажется, что этот дом скоро лопнет!

Дети нестройной гурьбой потянулись к выходу, периодически оглядываясь и с любопытством рассматривая нас. Когда дверь за ними, наконец, захлопнулась и шушуканье за ней стихло, Яна восторженно спросила:

– Они чудесны! Как вам удалось организовать такое место?

Женщина широко улыбнулась:

– Я просто молодец, вот и все! – со смешком ответила она, но потом добавила: – Многие из тех, кто живет в этом доме, пришли сюда самостоятельно. Все в городе знают про Гавань, знают, что здесь можно спрятаться от торговцев, преступников или чокнутых родителей, – она с презрением пожала плечами, – всякое бывает. Других мы находим сами, если можем, помогаем им бежать. Но мы не в силах спасти весь город, – она нахмурилась и словно постарела в один миг. – Кого-то просто не достать за стенами фабрик или лабораторий, а на кого-то не хватает денег. Я богата, но не всесильна. Нам удается помочь только тем, кто находится на улице. Стоит им оказаться за моими воротами – другим сюда хода нет. Конечно, сама я этим давно не занимаюсь, возраст не тот. Но мои ребята то и дело пытаются кому-нибудь помочь. Я всегда мечтала о детях… И вот обзавелась целой гурьбой!

– А местная элита, – спросила Кристина, – как она к этому относится?

– Конечно же, бароны терпеть меня не могут! Но они не смеют даже близко подойти к моему дому, и уж тем более не смеют ничего требовать! Мой покойный муж