Шрифт:
Закладка:
Ричард Коттингем тем временем снова погрузился в молчание, отказываясь давать дальнейшие интервью или отвечать на вопросы относительно своих недавних признаний. Коттингем отклонил даже предложение Пирса Моргана побеседовать с ним.
Летом 2017 года я заканчивал книгу, которую считал последней в своем цикле о серийных убийцах: «Сыны Каина: История серийных убийц с Каменного века до наших дней». Поскольку я историк, я не мог зайти дальше каменного века с одной стороны и современности с другой. Я считал, что покончил с историей серийных убийц и с «моим серийным убийцей», который не ответил ни на одно из моих писем.
Оставалась неделя до сдачи рукописи в издательство, когда однажды вечером у меня зазвонил телефон.
Женский голос представился: Дженнифер Вейсс. Она утверждала, что является биологической дочерью Диди Гударзи, и что прочла о том, как я оказался в непосредственной близости от места убийства ее матери. Ее удочерили, и она выросла в любящей семье в Нью-Брунсвике, Нью-Джерси, а теперь жила в Принстоне и растила четырех дочек. В начале 2000-х в надежде познакомиться со своей биологической матерью она смогла раздобыть дело об удочерении, где к своему ужасу обнаружила газетные вырезки, сообщавшие об убийстве ее матери Коттингемом.
Посмотрев интервью Коттингема на Youtube, Дженнифер решила увидеться с ним и попросить помощи: она хотела найти отрезанную голову матери и похоронить вместе с телом. Тело Диди было похоронено на «поле памяти» Нью-Йорк-Сити, на Харт-Айленд в Бронксе, где закопано более миллиона неопознанных или невостребованных трупов; с 1860-х годов за «полем» присматривают заключенные Нью-Йоркского департамента коррекционной системы. В обмен на помощь Дженнифер обещала простить Коттингему убийство ее матери.
Коттингем явно был тронут посещениями дочери одной из жертв, которая внешне очень напоминала биологическую мать и в которую, по мнению Коттингема, вселился дух Диди. Для него это, судя по всему, стало таким же невероятным опытом, как и для меня, когда Дженнифер связалась со мной – как будто Диди обращалась к нам из могилы через свою дочь.
Коттингем открыл Дженнифер, что неоднократно пользовался услугами Диди как проститутки, прежде чем ее убить – задолго до того, как она забеременела. Время от времени они пересекались с ней в клубах и барах Нью-Йорка, даже приятельствовали и могли выпить по коктейлю, не переходя к «бизнесу». Дженнифер начала опасаться, что Коттингем может быть ее биологическим отцом, поскольку Диди, похоже, поставила его в известность о своей беременности – довольно необычный шаг со стороны проститутки по отношению к клиенту, пусть даже и дружественно настроенному. В эпоху до ВИЧ, в конце 1970-х годов, Коттингем не пользовался презервативами, а в чертах его и Дженнифер прослеживалось определенное сходство.
Коттингем объяснил, что отрезал Диди голову не из патологического садизма, а потому, что они встречались с ней в клубе в те же выходные, когда Диди была убита, и он опасался, как бы кто-нибудь не связал его с ней, если труп опознают.
Однако у Дженнифер не получалось составить цельную картину из обрывочных рассказов Коттингема и расположить их в правильном хронологическом порядке. Коттингем был неизлечимым психопатом – особенности его речи и поведения мешали строить слитный нарратив. Кроме того, ему перевалило за семьдесят, здоровье его ухудшалось, и память тоже. Сколько Дженнифер не пыталась, она не могла заставить Коттингема последовательно рассказать, как он убил двух женщин в номере отеля и что сделал с головами.
Дженнифер решила обратиться к историку, чтобы восстановить хронологию событий, и пригласила меня приехать в Нью-Джерси и встретиться с Коттингемом. Убийство Диди в свое время сделало меня популярным писателем. Как я мог отклонить просьбу ее дочери? Коттингем, будучи «моим серийным убийцей», сделал своих жертв сферой моих обязательств.
В марте 2018 года я явился в государственную тюрьму Трентон вместе с Дженнифер, чтобы быть представленным Коттингему в ходе «контактного визита». Мы сидели не за перегородкой из толстого стекла и говорили не по телефону – он оказался прямо напротив меня, Коттингем во плоти, в большом комнате, где члены семьи и друзья навещали заключенных, которых могли трогать, обнимать и целовать (визит же «контактный»). В отличие от знаменитых интервьюеров из ФБР, я не был отделен от него столом; мы сидели на стульях лицом друг к другу. Я мог периферийным зрением наблюдать за языком его тела – за руками и ногами, за ладонями, лежащими на коленях – пока задавал ему вопросы.
Дженнифер и раньше встречалась с ним: лицом к лицу, иногда держа его за руку, пока он рассказывал, как пытал и убивал ее мать, а потом отрезал ей руки и голову. Она подбадривала его: «Все в порядке, Ричи. Все давно в прошлом. Я прощаю тебя, старичок. Только расскажи мне правду про мою мать – как она умерла и куда ты дел ее голову».
Когда мы явились на свидание вдвоем, Убийцу с Таймс-сквер вывез к нам на инвалидном кресле другой заключенный. Коттингем оказался жизнерадостным розовощеким стариком с довольным лицом, белыми густыми бровями, густой седой бородой и волосами до плеч. Дети, находившиеся в зале, бросали на него недоуменные взгляды. Плохой Санта.
Коттингем был умен и любезен; не особо образованный (он окончил только старшую школу), он много читал и имел вполне современные представления о мире за пределами тюрьмы благодаря просмотру телевидения. Он не знал, что такое подкасты или хостинг веб-сайтов, однако благодаря бывшей специальности компьютерного оператора легко осваивался с новыми технологиями.
Недавно он научился пользоваться тюремным планшетом, по которому заключенные могли получать – хоть и под надзором – электронные письма, видеозаписи и фотографии, а также покупать разрешенную музыку, электронные книги и игры. Я делал фотографии улиц на свой телефон, отправлял ему на планшет, и он практически в реальном времени отвечал мне из тюремной камеры, направляя по своим маршрутам в Нью-Йорке и Нью-Джерси, где совершал серийные убийства. Я словно путешествовал на машине времени.
Он довел меня до здания, где когда-то находилось его тайное логово и где жила его любовница, которую он продавал как проститутку, реализуя одну из своих фантазий (нужды в деньгах у него не было). Туда он приходил после работы, прихорашивался и отправлялся развлекаться в секс-клубы и бары для одиночек, выискивая женщин, которых собирался пытать
