начальник городского НКВД. После этого бунтовщики проследовали в городскую комендатуру и силой освободили своего задержанного командира. Возвращаясь на станцию, они вступили в перестрелку с частями НКВД, в результате которой четверо военнослужащих были убиты и еще четверо ранены[104].

27 октября 1945 года спецпоезд № 445803с с почти тысячей демобилизованных прибыл на станцию Медведево Калининской области. Его сопровождали по-прежнему остававшиеся на службе бойцы 67-й гвардейской стрелковой дивизии. Напившись допьяна, трое солдат этой части, вооруженные автоматами, подошли к трем фронтовикам, мирно стоявшим на платформе; представившись военным патрулем, они приказали демобилизованным следовать за ними на вокзал, в военную комендатуру. Фронтовики отказались, после чего одного из них, ефрейтора Гусева, ударили прикладом. На прогремевшие в ходе потасовки выстрелы прибыл настоящий патруль, который попытался навести порядок на платформе. Патрульные, однако, подверглись атаке со стороны пьяных «двойников» и были вынуждены вызвать подкрепление. С помощью прибывшей подмоги удалось разоружить и арестовать «пьяного сержанта Воропаева». Когда патрульные разоружали дебошира, «группа пьяных демобилизованных красноармейцев» предприняла неудачную попытку отобрать у них конфискованный автомат. Одновременно двое других военнослужащих той же гвардейской дивизии ворвались в кабинет военного коменданта, располагавшийся в вокзальном помещении. Один из охранявших его патрульных был зарезан финкой, а трое других получили огнестрельные ранения. Чтобы предотвратить подобные инциденты в будущем, местный отдел НКВД решил усилить охрану на тех железнодорожных станциях, где проходили эшелоны с демобилизованными. Руководство управления НКВД по Калининской области доложило об этой проблеме министру Лаврентию Берии, предложив распространить жесткие меры по наведению порядка на транспорте и на остальные регионы страны[105].

Органам безопасности было рекомендовано со всей серьезностью относиться к буйству возвращающихся на родину фронтовиков. Иногда виновниками беспорядков оказывались даже ветераны-инвалиды. 6 декабря 1945 года санитарный поезд с ранеными и больными солдатами, следовавший из Германии в Новосибирск, остановился на станции Кропачево на Южном Урале. Во время стоянки инвалиды покинули поезд, вломились в близлежащий магазин, вышвырнули продавцов на улицу и забрали двадцать литров водки и 7000 рублей, после чего беспрепятственно вернулись в свои вагоны и уехали. Стремясь арестовать налетчиков, транспортная милиция совместно с сотрудниками Народного комиссариата государственной безопасности (далее – НКГБ) и войсками НКВД устроили засаду на следующей станции; 22 злоумышленника были арестованы. В ходе дальнейшего разбирательства они признались в том, что перед возвращением в Советский Союз ими был избит начальник польской приграничной станции, а также изнасилованы его жена и дочь. Подразделение польской армии тогда попыталось арестовать бандитов, но они, оказав сопротивление, скрылись. Оказавшись на территории СССР, эти люди продолжили вести себя так же, как на чужбине: они сознались в тридцати ограблениях и изнасиловании одной из медсестер, сопровождавших поезд[106].

Для большинства бывших бойцов прибытие эшелонов в конечные точки назначения вовсе не означало завершения путешествия, поскольку мало кто из них жил рядом с железной дорогой. Транспортное сообщение со многими населенными пунктами было лишь спорадическим[107]. Показательна история старшины Гапона, который прибыл на железнодорожную станцию Лубны в Полтавской области 23 июня 1945 года. Вместе с пятью другими демобилизованными солдатами он раздумывал над тем, как преодолеть последние сорок километров до родной деревни. Они обращались в военкоматы, а также местные партийные и государственные учреждения с просьбой содействовать им в этом деле. Тем не менее «все отказались от оказания помощи и посоветовали организовать, как сможет демобилизованный и как позволят его ресурсы. Пришлось ждать продолжительное время, чтобы найти транспорт, уплатить по 100 рублей каждому и добираться домой»[108]. Строго говоря, расстояние, которое должен был преодолеть Гапон, было в пределах пешей доступности, но в других ситуациях речь шла о гораздо более протяженных дистанциях. Например, в Ивановской области доставка демобилизованных в места, расположенные в полусотне или сотне километров от магистрали, осуществлялась от случая к случаю[109]. В Республике Коми, где населенные пункты в основном находились в 150–500 километрах от ближайшей железнодорожной ветки, единственными средствами передвижения оставались лошади и автомобили, которых не хватало – равно как и бензина. Во многих случаях людям приходилось идти пешком, в то время как лошади тащили их багаж[110].

Возвращавшиеся в Якутию пользовались речными судами, ходившими по Лене – по крайней мере, до тех пор, пока не наступали морозы, и навигация не прекращалась. К началу октября единственным путем, позволявшим добраться со станции Большой Невер в Амурской области до Якутии, оставались 1200 километров «зимника» Амур – Якутск. Служба, которая отвечала за перевозку демобилизованных по этой трассе, располагала всего 25 грузовиками, которые были заняты приоритетным государственным делом: доставкой грузов для золотодобывающей промышленности. В результате конечная железнодорожная станция оказалась переполненной бывшими фронтовиками, причем каждый день их число увеличивалось еще на сотню человек. Организация питания для них не предусматривалась, и демобилизованным приходилось довольствоваться полученными ранее трехдневными пайками. Приготовленные для солдат запасы теплой одежды были слишком скудными[111]. К концу ноября ситуация улучшилась лишь самым минимальным образом. Теперь перевозку прибывающих ветеранов с последней станции до Якутии взял на себя областной военкомат; хотя точнее будет сказать – «почти до Якутии», поскольку военные машины не ходили дальше города Алдан, от которого до якутской столицы оставалось еще пятьсот километров. Военная администрация просто отказалась выходить за пределы своей юрисдикции, а значит, и обеспечивать транспортировку ветеранов в соседний военный округ[112]. К январю 1946 года проблема все еще не нашла решения. Несмотря на четкое указание народного комиссара обороны доставлять демобилизованных до самого Якутска, местные военные власти продолжали перевозить их лишь до Алдана. К их немалой досаде, множество демобилизованных застряло в этом городке в самый разгар зимы[113].

Аналогичные проблемы возникли и в Сибири. Когда в конце 1945 года в Тюмень прибыла вторая очередь демобилизованных, судоходство по замерзшим водным путям уже прекратилось. Местные власти столкнулись с «огромными трудностями», пытаясь организовать доставку людей в Тобольск и в районы Крайнего Севера. Секретарь обкома направил телеграмму в Москву с просьбой обеспечить перевозки по воздуху[114]. После вмешательства Георгия Маленкова авиасообщение было открыто, но местным самолетам мешала плохая погода и неразвитость тобольского аэропорта, который не мог принимать крупные воздушные суда. Тем не менее к 15 ноября – через два дня после телеграммы в Москву – восемьдесят демобилизованных уже были переброшены в Тобольск. Из Алма-Аты в Тюмень прибыли дополнительные самолеты (два немецких «Юнкерса» Ю-52), чтобы помочь с транспортировкой в места с небольшими посадочными полосами. Одновременно два советских «Дугласа» С-47 ожидали, пока замерзнет Обь: русло реки планировали использовать для взлетов и посадок