Тем не менее Петр Леонидович не мог не слышать, как Кристина любезничает с незнакомцем, как тот довольно усмехается, принимая эти любезности и, позабыв о том, что может раскрыть себя, громко прощается с девушкой.

— Петр Леонидович, — проводив клиента, Кристина вернулась к Калабину, который не мог не заметить, что на блузке ее дополнительно расстегнулась пара пуговиц, приоткрывая безусловно превосходный бюст. Он давно подметил эту ее привычку расстегивать пуговицы, когда она общается с важными, по ее мнению, клиентами, и про себя от души посмеивался над этим. — Десять минуток и поднимайтесь, о-кэ?

Петр Леонидович и сам уже хорошо знал режим работы Айгуль — между сеансами должно пройти не менее пятнадцати минут, насколько бы важная персона ее не ждала. Калабин очень ценил ее труд, а потому с пониманием относился к тому, что ей надо перевести дух и настроиться на следующего посетителя.

Двадцать четыре ступени вели на второй этаж, открывающий собой единое пространство, нарушаемое лишь двумя колоннами, поддерживающими потолок. Панорамные окна заполняли собой все стены, обильно заливая просторную комнату светом. Лишь дальняя стена, на которой разместилась большая белая доска, сумела остаться в этой дизайнерской выдумке глухой. Помимо доски на той стене разместились скромные регалии Айгуль — диплом доктора наук и немногочисленные благодарности клиентов, не заботящихся о тайне своего лечения.

Поднявшись и отпустив вниз дубовую дверь, организованную как люк, Петр Леонидович, как обычно, застал Айгуль за большим письменным столом, в неизменно белом халате, с аккуратно схваченными в районе лопаток черными волосами. Завидев Петра Леонидовича, Айгуль оставила свои занятия и вышла ему навстречу.

— Здравствуйте, Петр, — она протянула ему худую ладонь, сверля своими глубокими карими глазами лицо Калабина.

— Видимо, пытаетесь понять, чего я здесь делаю? — опередил он любопытство девушки.

— Вы правы, — движением руки она пригласила его в «мягкую зону», где проходило почти все их общение.

Особенностью «мягкой зоны» являлось полнейшее отсутствие каких-либо столов, стульев или диванов. Там можно было улечься на густой ворсистый ковер, спрятаться в уютном грушевидном кресле, обложиться многочисленными подушками или на крайний случай опереться на панорамное окно, предварительно подсунув между ним и спиной подходящую подушку.

За странностями организации этого пространства Петр Леонидович был склонен видеть не столько прихоть, сколько определенные психологические приемы, о назначении которых задумываться не хотел. В тот день он уселся по-турецки около чайной группы и без спроса налил себе зеленоватый напиток.

— Что вас привело сегодня, Петр? Что-то беспокоит? Что-то новое?

— Нет… ну, то есть да… беспокоит! И да, верно, новое… Вот что мне важно знать… Айгуль, скажите, что заставляет человека действовать? Учиться, задачи ставить, достигать их? Думать, развиваться? Что вообще побуждает его существовать?!.. Вам, наверное, кажется этот вопрос странным?

— Петр, этот вопрос не странный. Странно слышать его от вас. Ведь до вчерашнего дня поиск экзистенциального смысла вас не волновал. Я ошибаюсь?

— Нет, нет Айгуль, вы вообще очень редко ошибаетесь… по крайней мере, в вопросах, касающихся меня. Причина в другом. Все эти вопросы… они беспокоят меня по другой причине… можно сказать, по работе… Это, может, не совсем честно, но я решил использовать мой последний день, точнее мой последний прием, чтобы взять у вас совета. Как у знатока человеческих душ! Уверен, никто не ответит мне на этот вопрос лучше вас.

Последнюю фразу Петр Леонидович произнес автоматически. Надобности в ней совсем не было, так как по опыту их общения он хорошо усвоил, что лесть — скрытая или явная, на Айгуль не действует.

Опустив глаза, она пододвинула к себе фарфоровую чайную пару, медленно покрутила хрупкую чашку по тарелке. Свет от июльского солнца наполовину освещал ее профиль, делая образ желанной Калабину девушки еще более загадочным и привлекательным.

— Петр, при прочих равных условиях ответ на этот вопрос лучше не знать. Потенциально он может спровоцировать депрессию. Подумайте не меньше двух минут, прежде чем ответите, что действительно хотите получить его.

Айгуль уже не в первый раз заставляла Петра Леонидовича подумать эти минуты. Это вынуждало его давать взвешенный, с разных сторон обдуманный ответ вместо первого эмоционального.

Так получилось и на этот раз. С одной стороны, новая депрессия не пугала Калабина, может, даже наоборот, она давала шанс продолжать общение с милой ему женщиной. С другой же стороны… С другой стороны, он не мог представить, кто оплатит его лечение на этот раз.

Вместо двух минут Петр Леонидович использовал десять, в течение которых Айгуль смиренно наблюдала, как ни с того ни с сего поднявшийся ветер качает растущую под окном акацию.

— Все в порядке, Айгуль. Я готов к ответу… Депрессии не будет, уверен. Идем к доске?

Как человек науки Петр Леонидович очень любил эти разборы у доски. Любил ее угловатые буквы, остроконечные стрелки, любил четкие выверенные схемы.

— Можно выделить две базовые интенции, которые заставляют человека что-либо делать, — Айгуль взяла сенсорный маркер и прочертила два ровных прямоугольника, — желание получить удовольствие и желание избежать страдания.

— И все?!

— Да, все остальное — это разновидности этих интенций.

— Супер! Класс! Неужели все правда так просто? — в душе Петр Леонидович боялся очень сложного ответа, связанного с высшими духовными сущностями или еще чем-то, что нельзя положить на язык программирования.

— Петр, человек является биологическим существом, сформировавшимся в результате длительной эволюции. Его внутренняя организация сложна, но базовые законы существования довольно просты и мало чем отличаются от законов, работающих для других животных.

— Класс! Айгуль, а мы ведь можем с вами рассмотреть эту аналогию с животными? Поподробнее в смысле?! — чтобы получить максимально простую и понятную схему Калабин специально опустил уровень рассмотрения до животного, намного более простого в сравнении с человеком объекта анализа.

— Хорошо, возьмем для примера кошку, — Айгуль схематично, как это делают пятилетние дети, нарисовала на доске кису. — Она может целый день лежать без действия, пока что-либо не начнет ее беспокоить. Это могут быть неприятности — голод, дождь, собака, или что-то, сулящее удовольствие — валерьянка, почесывание за ухом, клубок с нитками.

— И получается, она так и будет лежать, если ничего такого не возникнет?! Супер! Мне нравится! А как же тогда с человеком? Мы любим поваляться на диване, но ведь скука нас угнетает, согласитесь?

Петр Леонидович взял сенсор, начертил фигурку человека, как на дверях мужской уборной, и поставил знак вопроса.

— В отличие от кошки человек приучил себя к регулярному получению удовольствий разного рода. Музыка, кино, секс, игры, еда — перечислять можно долго. В итоге более-менее длительное существование без них становится для него сродни страданию…