Шрифт:
Закладка:
Вадим Артурович улыбается.
— Все будет нормально. Не попадайся ему пару дней на глаза, — его слова вселяют надежду.
Пока я работаю, меня никто не беспокоит. Накладываю повязку. Нос у Зоркого в порядке. На лбу только шишка, и с края брови течет кровь.
Василий, именно так зовут парня, которого я сбила, моет полы. Батя заставил убирать не только пятно от масла.
Заклеивая бровь лейкопластырем, я поймала себя на том, что нервничаю. Леха что-то долго не возвращается. Стас куда-то пропал. Неужели до сих пор кабинку душевую переделывает?
Зоркому помогают подняться. Прыгая на одной ноге, он скрывается за поворотом. Я собираю аптечку.
— Что он сказал? — подлетаю к Лехе, когда тот наконец-то спустился вниз.
— Не спрашивай, тебе не понравится ответ, — предупреждает Лешка. Значит, выгонит. Руки опускаются, на душе становится так тоскливо, хоть плачь. — Он еще злится, — замечая мое поникшее состояние. Не сильно успокаивают его слова. — Аль, свари борщ. Сытый мужик – добрый.
— Ты про него или про себя? — что-то мне не верится, что Багиров сдастся за тарелку борща.
— Я всегда пекусь о своем животе, — улыбается Леха. Я уже почти согласна отправиться на кухню, но забываю о нашем разговоре, когда в дом входят несколько девушек в военном камуфляже…
Глава 17
Алеста
Девушки красивые. Восточной внешности. Каждую можно на обложку журнала. Белозубые улыбки, смуглая кожа, брови соболиные вразлет. Глаза большие, цвета темного шоколада. Губы пухлые, яркие. В воздухе стоял сладкий запах женских духов. Они словно на парад собрались: укладки, макияж.
Леха при виде девушек расцвел. Если бы у него был павлиний хвост, обязательно бы его распушил. Пока они здоровались, радуясь друг другу, я собрала в аптечку медикаменты и перевязочный материал. На меня внимания никто не обращал, словно я пустое место. Наверное, это к лучшему, не рассекретят, но где-то глубоко внутри пришлось душить обиду.
С девушками говорили на английском. К моему большому сожалению, я не понимала ни слова. В школе и медучилище изучала немецкий, немного знала латынь.
Девушек встретили тепло. Никто не требовал от них прятать свою внешность под маской. В гостиную вошел Стас, его внимание, как и всех ребят, было сосредоточено только на гостьях. Я стояла в стороне. Кто-то поднялся позвать командира. Тот уже через минуту, полностью одетый, спускался со второго этажа. Глаза его не стреляли огненными стрелами и не выражали неприязнь, как это происходило, когда он смотрел на меня. Разглядывая его опухший нос, испытала злорадное удовольствие.
Женщин в армии он ненавидит! Видимо, это только меня касается. Хотя я для него и не женщина…
Чувствовала себя здесь лишней. Я решила удалиться, когда в гостиной стали собираться остальные ребята. Не нужно, чтобы меня заметили. Дверь в кухню была то ли выбита, то ли ее специально убрали. Если бы я понимала английский, то спокойно могла бы подслушивать разговор.
Пока обо мне все забыли, решила что-нибудь приготовить. Не то чтобы я этим предателям хотела угодить, просто мне тоже хотелось поесть нормальной еды. Сухпайки очень быстро приедаются.
— Ты чего гремишь? — голос Стаса, так неожиданно ворвавшийся в мой мир, заставил вздрогнуть. Ушла в свои мысли и не заметила его присутствия. Зло посмотрев на него, продолжила свои манипуляции с кочаном капусты.
На огне кипит картофель, лук, морковь и свекла почти готовы. С меня тут семь потов сошло, вспомнил он! Предатель! А ведь я ждала, что меня отведут в душ. Пока все бойцы так резво скакали козликами вокруг сирийских красавиц, никто бы не заметил бедолагу Серегу в душе.
— Алька, что с тобой? — спрашивает Стас, нависая надо мной.
— Не мешай, — не хочу на него смотреть. Сложно притворяться парнем, но еще сложнее быть девушкой, на которую не смотрят с восхищением. Если бы я не обрезала волосы…
Не стоит из-за них впадать в уныние. Волосы отрастут. Вернемся из командировки, надену платье, накрашусь и утру им всем нос…
— Ты всегда, когда готовишь, такая злая? — улыбаясь, интересуется Стас. Вот не понимает он, что нужно уйти. Не получится меня развеселить.
— Нет, только когда в руках нож или скальпель. Так и хочется что-нибудь отрезать, — угрожающе, еще и перед носом ножом помахала. Тупым, кстати. Столько мужиков, а я точила его о перевернутую кружку.
— Надеюсь, что все мои части тела останутся при мне. Даже аппендицит.
Весело ему!
— Стас, я хочу побыть одна.
— Аль?.. Ты что, обиделась?..
— Одна, — указываю ножом на проем в двери.
Закинув зелень в борщ, выключила плиту. Никого звать не стала. Не маленькие, сами найдут. Поесть хотелось спокойно. Налив себе большую тарелку, положила две ложки сметаны. От горячего вспотела еще больше. Облившись прямо из-под крана холодной водой, немного взбодрилась. Никого в гостиной не было. Девушек куда-то увели. Принесла свое полотенце, намочила его хорошо под краном. Не искупаюсь, хоть протрусь. Вернуться в спальню не успела. В коридоре послышались голоса и незнакомая мне речь. Ребята вышли провожать девушек. Закончились свидания? Интересно, зачем они приезжали?..
Все вышли во двор, а я тихонько поднялась наверх, заперла дверь, благо был ключ. Переоделась, протерлась и легла отдохнуть. В открытое окно дул ветер, пусть недостаточно прохладный, но все равно было приятно. В доме стоял шум. Красавицы уехали, а мужики нашли мой борщ. Радовались громко, как дети. Не заметила, как уснула.
Проснулась от того, что чья-то рука прошлась по моей груди, пальцы сжали полушарие до легкой боли. Сначала я подумала, что мне это снится, но рука настойчиво продолжала изучать мое тело, заползла под футболку и попыталась поникнуть под пояс штанов…
Никто и никогда меня не лапал, даже во сне!
Глава 18
Алеста
Распахиваю глаза. В комнате темно, но не настолько, чтобы не понять, где я нахожусь. Мужская рука на моем теле продолжает хозяйничать. Желания кричать нет, а вот отбиваться – есть. Бью локтем, вырываюсь и еще раз бью, протяжный стон перерастает в мат. Разворачиваюсь, хочу дать нахалу пощечину, но он отдергивает голову – недостаточно быстро, успеваю расцарапать ему лицо.
— Ты что
