Шрифт:
Закладка:
Вернулся он ближе к вечеру. Я лежала на диване в гостиной и думала, как быть дальше. Сама не поняла, как задремала. А из объятий сна меня вывел тихий скрип пола около его двери.
И все равно неприятно. Хотелось бы, чтобы он первым делом поприветствовал меня. Не объятием или поцелуем, что тоже было бы очень неплохо. Но хоть банальное «Привет» можно было сказать?
Поднимаюсь со своего места и медленно, не привлекая к себе внимания, встаю в проход. Рома не заперся, наоборот, дверь открыта настежь. Он стоит у окна спиной ко мне и стягивает с себя объемную толстовку.
Глаза мои распахиваются, потому что под ней…
Раньше я никогда вживую не видела бронежилет. Но эта чёрная штука, закрывающая мужское тело от неожиданной опасности, вроде бы называется именно так. Рома снимает жилет и, не оглядываясь, бросает его на кровать.
От неожиданности я делаю шаг назад и попадаю на скрипящую область пола. Мужчина, словно хищник, реагирует молниеносно.
Он замирает, спина его разом напрягается. А дальше все происходит слишком быстро, чтобы можно было отделить одно действие от другого.
Резкое движение рукой, глухой щелчок, мужчина мгновенно подбирается, оборачивается, чуть сгибая колено, выбрасывает вперёд ладонь с зажатым пистолетом, и я даже не успеваю понять, откуда он его вытащил.
Я громко вдыхаю воздух, округляя глаза, и подскакиваю на месте. Крепко обхватываю себя руками. По спине ползёт липкий холодок страха и непреодолимого ужаса. Потому что выражение лица Беркута пугает меня – ни разу за все время, проведённое рядом с ним, я не видела своего первого мужчину таким.
В его глазах безжалостность, непримиримость, жестокость, суровость и – это, пожалуй, самое страшное – гнетущее спокойствие.
Вот кто передо мной. Дикий, бездушный хищник. И правильно. Беркут – его настоящее имя. От Ромы в этом человеке уже мало что осталось.
Я еле дышу, не в силах отвести взгляд. И шага ступить не могу. Словно приросла к месту, а ноги утопают в болоте. Не понимаю, что делать.
Проходит секунда. Другая. Он не торопясь опускает оружие и выпрямляется. Грудь его вздымается очень часто. Я вижу, что он «отходит». Медленно, но расслабляется. Его взгляд словно становится ярче. А до этого он был каменным. И принадлежал беспощадному зверю.
Молчание затягивается. Нам нечего друг другу сказать. Совсем. Передо мной незнакомец. Вчера я ложилась в постель к другому человеку.
Будто опомнившись, я отвожу взгляд, поворачиваюсь, и как можно скорее стараюсь оказаться в относительной безопасности «своей» комнаты.
Но даже когда я заперлась на замок, легче не стало. Чувствую себя в ловушке. Из которой мне никто не позволит выбраться. Но что самое отвратительное, я уже привязана к Беркуту невидимыми нитями.
Мужчина за мной не последовал. И я несказанно этому рада. Лишь спустя часа полтора я услышала уверенный стук в дверь.
– Яна. Ты весь вечер будешь сидеть взаперти?
Нервное потрясение было слишком сильным, и я дала выход слезам. А сейчас лицо распухло. Представляю, как я выгляжу. Да и боюсь его – дикого зверя, который со мной был неимоверно ласков.
– Ян. Хочешь поговорить?
Не позволяю себе даже рта раскрыть.
Пусть думает, что я уснула. Сегодня так будет даже лучше. И завтра тоже. И послезавтра.
– Я не верю, что ты спишь, – секундная запинка, и он продолжает. – Испугалась меня?
Да, испугалась. А как иначе? С такой мгновенной реакцией и убойным спокойствием поднять пистолет на человека…
Я чуть было не ответила ему. Но вовремя сдержалась. А он предпринимает ещё одну попытку.
– Это всего лишь глупое недоразумение. Выходи.
Я уткнулась в подушку.
И больше не услышала ни слова. Предпочла сегодня не попадаться ему на глаза. Потому что я не знаю, кто он на самом деле – человек или зверь. И доверять ему нельзя.
На дворе ночь.
Желудок урчит и дико возмущается небывалому произволу.
Я не ела ничего весь день. Утром скромно позавтракала в одиночестве. Обедать не стала – Рому ждала. А вечер тянулся бесконечно долго, и к ужину я, конечно, не вышла.
Поэтому теперь я просто умираю с голода. Уснуть не могу. Сон никак не идёт.
Тихонько поворачиваю ключ в замке и отворяю дверь. Уверена, если бы мужчина захотел войти в комнату, он бы это уже сделал.
Высовываю голову в коридор и оглядываюсь. Никого. Тихо и темно. Крадусь на цыпочках в гостиную. Свет не зажигаю, лишь включаю лампу над столом.
Приближаюсь к холодильнику, ага. Открываю дверцу и достаю первое, что попадается на глаза: яблоки и бананы.
Наскоро ополаскиваю фрукты в прохладной воде. Поворачиваю вентиль, разворачиваюсь, намереваясь дотянуться до тарелки, делаю шаг в сторону и неожиданно налетаю на твёрдую стену.
От удивления и шока я подпрыгиваю на месте.
– Черт! – яблоко выпадает из моих ослабевших пальцев и катится по полу с приглушённым звуком. – Ты с ума сошёл?!
Беркут скрещивает руки на груди и грозно интересуется:
– Неприятно, да, когда к тебе так неожиданно подходят со спины?
– Решил проучить меня?
– Вообще-то, я просто хотел поздороваться.
И вдруг он притягивает меня к себе, крепко удерживая рядом.
– Никогда. Больше. Не подкрадывайся ко мне. Я в такие моменты себя плохо контролирую.
– Я вообще к тебе больше подходить не буду.
– Очень даже зря. Я соскучился.
Неожиданный поцелуй пробил дыру в моей глухой обороне и немного развеял непроходимую стужу в душе.
– Где ты был?
– По делам ездил.
– Я думала, ты не выезжаешь из дома.
– Очень редко, но бывает необходимость.
Он сверлит меня проницательным взглядом. Мы оба играем в игру: кто лучше притворится, что поверил. Я в его слова. Или он в мое простодушие. И я решаюсь разорвать молчание. Слова даются мне крайне тяжело. Особенно после вчерашней ночи.
– Можно мне вернуться домой?
– Можно. Хочешь прямо сейчас?
– Ты меня отпускаешь?! Вот так просто?
– А сама как думаешь?
– Я… Не знаю. Ты говорил, нельзя…
– Через несколько дней я тебя отвезу.
– Отвезешь? Но… Я не видела машины. На чем отвезёшь?
– Слишком много вопросов, Яна, – очередное замечание, способное остудить мой пыл.
– Я могу завтра сама уехать.
