Шрифт:
Закладка:
Я-то и отвернуться могу, не смотреть и не гореть под его взором. Но не хочу. Просто не хочу уже отворачиваться.
Беркут властно тянется к моим губам в долгожданном касании. От такого великана ожидать необычайной мягкости и трепетности не приходится. Но… выходит именно так. Он словно касается моей души. Нежно… И так… это необъяснимо. Можно только почувствовать. Как будто мы одни друг для друга существуем в целом мире. Нет ничего и никого вокруг…
Он отстраняется первым. Дышит часто. Той рукой, которой он придерживал меня за затылок, мужчина уже собрал в хвост мои распущенные волосы и теперь медленно наматывал их на кулак.
Расслабляет пальцы и отнимает руку, перемещается к моим ногам. Ласково проводит ладонью по голени, а я вздрагиваю от простого касания.
Темный взгляд перетягивает мой растерянный взор.
– Боишься меня? – его глаза, так ярко сверкавшие всего минуту назад, теперь заволокло матовой поволокой.
– Боюсь, – ответ вышел еле слышным, как шелест тёплого ветра.
Я действительно страшусь своего решения. Вернее, не самого решения. А того, что последует за ним. Не сегодня. А завтра. Или послезавтра… И я только сейчас понимаю, что забыла, как дышать.
Внутри творится что-то необъяснимое. Фонтан чувств и эмоций бьет по остаткам логики и приглушённым крикам рассудка только от одного вида крепкой, широкой мужской ладони на моей ноге.
– Яна, запомни. Ты всегда сможешь остановить меня. Если захочешь…
Мужчина наклоняется, едва касаясь жесткими губами кожи рядом с моей разбитой коленкой, и столько нежности в этом движении… он резко вдыхает воздух.
Как мы успели переместиться к нему в спальню и давно ли, я даже не могу себе ответить. Он пьянил меня своими касаниями и взглядами, наполненными восхищением. Несдержанными, окрыляющими, требовательными поцелуями. «Протрезвела» я лишь в тот момент, когда почувствовала на себе вес мужского тела и снова увидела татуировку хищной птицы, гордо и свободно расправившей крылья.
Я замерла и в панике уткнулась в его широкую грудь руками, немного отталкивая, а он в ответ чуть приподнялся на локтях.
– Что? – заглядывает в мои встревоженные глаза. Я чувствую, что он сам напрягается. Но вопрос задан спокойно. Без раздражения и нетерпения.
– Скажи мне… Как тебя зовут?
Беркут вновь наклоняется и расслабленно выдыхает мне в губы.
– Знаешь, порой мне кажется, что я начинаю забывать своё настоящее имя, – и вновь поцелуй. Не могу назвать его страстным, потому что он скорее чувственный, пленительный. Неторопливый… – Роман.
Это имя сразу автоматически записывается на подкорку. Понимаю, что я точно его уже не забуду. Никогда.
– Можно я буду называть тебя просто… Рома? – почему-то произношу шепотом. Наверное, потому что мне слишком важен ответ.
– Тебе можно все, Яна, – мужчина также понижает голос.
Его рука накрывает мое плечо и плавно скользит вниз по ключицам, ещё ниже…
А я чувствую свою скованность. Ощущаю себя крайне неуверенно.
– Подожди… – тут же перехватываю его ладонь. – Я… стесняюсь немного.
– Ты очень красивая девушка, – он изрекает негромко, успокаивающе, и на каждом последующем слове нежно целует в шею. – Соблазнительная, нежная, изумительно-прекрасная… тебе нечего стесняться.
– Ром, у меня не было ещё никогда.
– Чего не было? – он мгновенно вскидывается и поднимает голову, а в глазах его мелькает понимание. И Беркут ошарашенно уточняет. – Мужчины не было?
Коротко киваю в ответ.
– Ты же говорила, тебе двадцать лет… обманула?
– Нет. Это правда. Две недели назад исполнилось. Просто… так получилось.
Он прижимается к моему лбу своим, но от меня не отстраняется. Я слышу его тяжелое дыхание и понимаю, что он сейчас принимает какое-то внутреннее решение.
– Ты ведь завтра уже пожалеешь, Яна. Я не мальчик, что будет петь тебе серенады под окном. Ждала, наверное, особенного?
– Да. И дождалась.
Он властно впивается в мои губы. Дышать становится тяжело. Мужской напор и сила сметают внутренние сомнения полностью: никогда не пожалею. И только один вопрос задать сложнее всего.
Мягко провожу пальцами по его волосам и заставляю разорвать поцелуй. А жесткие губы спускаются ниже…
– Мы ведь будем предохраняться, правда?
– Конечно. Будем.
Когда он коснулся кожи живота, я тихо рассмеялась и выгнулась Роме навстречу. На его вопросительный взгляд тут же пояснила:
– Борода. Ты как ёжик, колешься.
– Услышал.
Мы долго не могли насытиться друг другом. Такой прекрасной ночи… не знаю, что может быть лучше.
Я надеялась, что острой боли не будет, только неприятные ощущения. Но все же я ошиблась. Мой первый раз не прошёл безболезненно. Я даже стиснула зубы, чтобы не закричать, и впилась ногтями в могучие плечи Ромы.
Мужчина, как будто почувствовав мое состояние, тут же остановился и немного отстранился.
– Я пытался помягче. Очень больно?
Лгу в ответ, что совсем нет. Странно при таких обстоятельствах говорить правду. Он ведь не виноват. Но все равно тревожится за меня.
С каждым его движением сердце пропускает удар за ударом. Когда внутреннее томление нашло, наконец, выход, мне показалось, что мир взорвался яркими красками на двоих, а после мой первый любовник долго ещё держал меня в своих объятиях и не отпускал.
Наутро я проснулась раньше обычного, но Беркута в комнате уже не было. И это очень опечалило. Как я умудрилась так быстро вырубиться.
День только начинается, пора вставать. Я чувствую небольшую тяжесть в теле, низ живота неприятно тянет. Как только откинула с себя одеяло, в глаза бросились следы крови, а краска прилила к щекам.
Почему-то очень стыдно. Когда оперлась об ушибленную ногу, поняла, что буду прихрамывать. Наступать неприятно.
Я собрала испачканное белье, чтобы прямо сейчас постирать его, и вышла из комнаты.
Беркута нет. Стараясь отгонять от себя досадные мысли, прохожу в ванную, и первым делом заглядываю в зеркало. Мне кажется, весь мир уже знает, что вчера я стала принадлежать мужчине. И что я больше не девочка. Но на лице нет никаких следов вчерашнего происшествия. Только глаза горят необычайно ярким огнем. И щеки пылают.
Когда я вышла из ванной, на плите не обнаружила ничего. Только записку.
«Не пугайся. Мне пришлось срочно отъехать. Дверь заперта. Собаки на страже. Вернусь после обеда».
Даже не подписался.
Обидно. Мне бы хотелось, чтобы он разбудил меня поцелуем, но у него есть дела поважнее. А мне нужно просто это принять, он ведь… Кстати. А кто он? Мне о нем вообще ничего неизвестно. Кроме имени. И явно этот дом не его постоянное пристанище. Вчера я успела разглядеть многочисленные тонкие шрамы на животе, многолетние рубцы… не было ни синяков. Ничего такого… только костяшки пальцев сильно стёрты, но это я заметила ещё тогда… в самый первый день.
