– (…)[2] твою колбу! – сказал я вслух, повертевшись вокруг себя и убедившись, что ничего опористого не досягаю.

– Здесь врач – первому, связь, контроль, – сразу же сказал Дьяк.

– Инерции без, первый: «сдох» при уборке, прошу прощения, – сказал я, примериваясь, как лучше бросить тестер по дрейфу.

– Слава Ньютону! – торжественно произнёс Голя Астрицкий.

Я не ответил, сориентировался, бросил тестер и, вытянувшись до кончиков пальцев, принялся ждать, пока меня поднесёт к колонке закрытого кофейного автомата, стоящего у всё ещё облепленной пеной дверцы в кухонный закуток. Дело было мало, я отбросил на ход и светильник тоже, через минуту принялся в опору, взялся, пошёл чистить дальше… Времени до первого контроля оставалось ничего, а я хотел провести первый контроль красиво, с этакой профессиональной гордостью. К назначенному моменту у меня уже стоял на переборке раскрытый мобильный диспетчерский пост, наполовину заряженный (сто качков вручную), включённый и отъюстированный. Пост этот я строил перед стартом самолично, для себя, настройки выжили, схема построения окон на рабочем столе правки не просила. 40.12.03.04.121 UTC – 08.02.01.01.01 МTC группа работала, вполголоса и по делу переговариваясь.

– Группа, здесь первый. Диспетчерская готова к работе («Ого!» – сказал Купышта), включить персональное видео, подать видео в эфир. Интервал, отчёт.

– Пара Дьяк – Голя, здесь Астрицкий. Прошли к рэкам наркобоксов Первой вахты, сняли пену на пандусах. Осматриваю механику внешнего шлюза туннельного адаптера наркобокса-раз. Моя картинка в эфире, подтвердите, первый.

– Подтверждаю, ЭТО-второй, твоя картинка есть на диспетчерской… Пломбы на механике не трогать, ЭТО-второй, – сказал я. – Как поняли.

– Поняли, copy.

– Здесь Дьяк, первому. Осмотрел пломбы на открывной механике шлюза бокса-два, пену с окосов удалил. Моя камера не работает в эфир. Пытаюсь наладить. – До меня донёсся глухой стук. В окне, помеченном у меня «врач», сквозь белый шум помех мигнуло изображение, но лишь на мгновение. – Не могу исправить, я врач.

– ОК, врач, я первый, плохо, но пусть. Держу тебя на коротком поводке голосом. Соператор, вижу твою картинку, подтверждаю. Дьяк, что намерен делать?

– Продолжать работы по расписанию, – ответил Дьяк. – По очередному пункту расписания сдаю командование в паре.

– ОК, знаешь расписание. Помечаю.

– Повезло нам… – пробормотал Дьяк.

– Врачу делаю замечание за флейм. ЭТО-второй, обзовись старшим.

– ЭТО-второй, принял командование в паре. Наркобоксы вахты-раз доступны. По плану покидаем отсек, начинаем движение к посту токамака «резерв», готовимся к взаимодействию с парой Мелани-По – Купышта для запуска токамака «резерв».

– Принял первый, продолжайте выполнение. На схеме операции к моменту 12.02.01.01.01 МТС группе Дьяк – Голя, чек… Группа Мелани-По – Купышта, отчёт. Иван, что у тебя с видео?

– Здесь соператор. Охраняю внутренний люк предшлюза, ЭТО-первый на выходе. Контролирую выход, по флагу выхода перехожу в шлюз, шлюзуюсь, страхую ЭТО-первого со среза.

– ЭТО-первый, здесь первый, доложись.

– Открыл внешний люк, фалуюсь, провешиваюсь. Выхожу к релингу батареи-кольцо, здесь жду второго пары.

– Принял, первый. Что с видео у тебя?

– Да работает у меня камера. Я ж включал… А! Прошу прощения, первый. Даю сигнал в эфир.

– Есть картинка, – сказал я. – Отбой первого контроля, «квинта». Дьяк, быть на связи постоянно, очередной контроль операции к первому на диспетчерскую в интервале тридцать. Отставание от графика работ оцениваю как нулевое. В том же духе, «квинта», но без гонок.

– Здесь врач, контроль самочувствия группы на интервале тридцать после сдачи отчёта первому.

– Поняли все врача.

Причина заливания рабочих помещений звездолёта на жёсткий старт пеной, безусловно, священна, но какая же теперь нам, реаниматорам, морока! Сломать пену, отработанную и видоизменённую надриманом, легко, кубометр слопывается от толчка рукой в дециметр, но хлопья надо убрать, а вакуум в корабле, хоть и невысокий, и невесомость в корабле, и что прикажете делать, решетом вычерпывать? Наддувать отсеки газом и собирать «снег» ручным пылесосом? Да, так хочет древняя книга – инструкция. Пятьдесят кубов объём рубки. А пылесос, товарищи, ручной во всех смыслах. Но не я ли лихой второй пилот лихого шкипера Шкаба? И не сто двадцать ли кубов у меня в подпалубе под рубкой? В известном мне месте я вскрыл универсальным инструментом секцию палубного настила, отделил её, отвёл в сторону и прикрепил двумя карабинами к первому попавшемуся поручню. В образовавшийся проём я толкнул светильник, нырнул вниз головой сам, проник в неглубокую каверну технического хода, ведшего прямиком в подпалубу. Отдраил люк, без всякой лёгкости протиснулся в подпалубное помещение, осмотрелся там, среди опор и магистралей, проверил задрайку люков на обоих ограничниках, убедился, что всё в порядке, задрайка о-го-го какая, вернулся ногами вперёд в рубку, подпалубу тщательно залючил и затем осмотрел и попробовал на «дыхание» клапан уравнивания давления на тяжёлой переборке подпалубы. В положение «аварийный сброс» клапан типа КДК-4, как я и надеялся, становился движением в полключа, и ключ ходил очень хорошо. Я открыл клапан, расчековал и вытащил из патрубка стакан с фильтрующей решёткой, сунул его в карман на лодыжке, закрыл клапан. Три шестилитровые канистры с сердитой и дешёвой пожаростойкой углекислотой техники, готовившие предстарт, прихватили по моей просьбе к стене главного рубочного шлюза, слева, справа и сверху от люка, если стать нормально, ногами к полу. Я отвинтил барашки на всех трёх и, пока наддув производился, посмотрел, как там у меня дела на рабочем столе диспетчерской. Группа работала. Когда датчик показал триста ртутного и баллоны иссякли, я проверил крепление диспетчерской на отрыв, нырнул под настил опять, укрепился там двумя ногами, спиной и правой рукой в позе леонардовского человека, взялся за ключ клапана уравнивания давления и повернул его.

Рубка очистилась. Я повернул ключ обратно.

Таким образом я и управился со «снегом» задолго до времени контроля. Подпалубу потом будет времени убрать, и, главное, не мне. Я реаниматор, а не, понимаешь, технила там. Хотя и, безусловно, свинья я. Вы видели свиней? Вот так свиньи и поступают, как я сделал.

Держась за бордюр потолочного мониторного цирка над постом штурмана-два, я огляделся. Результаты моей работы меня удовлетворяли, но не радовали; очистившаяся рубка производила впечатление совершенно гнетущее: я видал, конечно, неосвещённые рабочие помещения, но – корабли стояли в доке, не в свободном падении… Ладно – без давления, но огни на пультах должны гореть, и всё тут. А у меня – жалкий модуль диспетчерской, панелька в шлеме под носом с тремя жалкими окошками, даже катафоты спецкостюма не бличат и не искрятся, «бактерия» не вызывает у них энтузиазма, жалкая. Тут я вспомнил, что никак не выберу времени последовать заветам Шкаба и попугаться, с последующим профессиональным овладеванием собой,