– Нет, не будем тянуть, – решительно сказала она, вновь оборачиваясь к терему. – Чем скорее закончим, тем скорее к Змею Горынычу вернёмся.

* * *

– Теперь я точно знаю, что богатырь – это тот, кто тырит у богатых, – пробурчала Настюша, наблюдая, как старательно Лукьян отковыривает позолоченную дверную ручку.

– Тихо! – зашипел парень. – Коли у тебя ничего не получится, заберем это в качестве уплаты долга!

– А если получится?

– Вернем. Если Змей Горыныч повелит. А ежели не повелит, то переплавлю своей зазнобе на серьги. – Лукьян бросил на Настю взгляд из-под бровей и вернулся к делу. – В любом случае староста не обеднеет, а мы хоть немного, но поможем родной нечисти. А то как на вилы сажать – так всегда пожалуйста, а как долг вернуть – так сразу денег нет. У-у-у, сквалыга!

– А зачем ему в долг давали? Как вообще староста с водяным связался?

– В озерце купался да, видать, притонул немного. Спасли, обогрели…

– Обобрали, – понятливо вставила Настюшка.

– …домой проводили, а в уплату за старания немного золота потребовали.

Лукьян закончил отковыривать ручку и принялся за замочную скважину. Накладка на ней была уж очень красивой и буквально требовала, чтобы ее тоже прихватили.

– Все равно это воровство, – Настя передернула плечами. – Копаемся, как заправские грабители, честного человека обкрадываем.

– Будь он честным, не имел бы таких богатств.

– А может, заработал?

– Кто? – удивился Лукьян. – Староста?! Да ты только в глазенки его глянешь, сразу поймешь, что дрянной старик! Гнилой, как старый пень!

– Он еще и старик… Просто чудесно.

– Что не так?

– Морально готовлюсь к очаровыванию.

– Это правильно, – богатырь кивнул и почесал оттопыренное ухо. – К такому загодя готовиться нужно. Но тебе-то волноваться незачем, Змей Горыныч сказал, что русалочью науку ты любишь и часто используешь.

Настасья замерла. Так вот почему драконище ее в эту деревню отправил! Видел, как она Ратмира завлечь пыталась, и решил проучить. Ну-ну, посмотрим… Сдаваться Настя не привыкла.

Лукьян едва успел снять все позолоченные изделия с входной двери, как в тереме раздался шум и звук шагов.

– А вот и Антип Дормидонтович пожаловал, – шепнул парень, торопливо сбегая с крыльца и утягивая Настюшу за собой. – Давай-ка глянем на него издалека, не будем сразу радовать встречей.

Староста оказался тучным мужчиной довольно преклонных лет. Со своими длинными усами, щедро смазанными маслом, и лысой макушкой он мог показаться довольно комичным, если бы не цепкий взор сереньких, землистых глаз.

Он вышел из дома, огладил себя по сытому пузу и поднял лицо к солнышку, ловя жаркие лучи.

– Хорошо-то как…

За спиной Антипа Дормидонтовича показалась щуплая женская фигурка. Съежившись, она прошмыгнула по ступенькам и кособоко засеменила по улице, словно спешила оказаться подальше от высокого терема.

– Завтра в то же время приходи, Глашенька! – крикнул ей вслед староста и вновь огладил пузо. – Хорошо… Да, весьма хорошо…

Он еще минутку постоял, а потом, довольно насвистывая, вернулся в дом.

Настя нервно переступила с ноги на ногу.

– Это староста? – уточнила она и, дождавшись кивка от Лукьяна, продолжила: – А женщина?

– Полюбовница, видать.

– Что-то слишком запуганная.

– Ну так вряд ли по своей воле приходила, – пожал плечами богатырь. – Одежонка на ней плохонькая, значит, староста ласку на монеты обменял.

– Гадость какая…

– Что? Больше он не кажется тебе честным человеком?

– Предпочитаю не делать поспешных выводов, – резко ответила Настасья.

На первый взгляд Антип Дормидонтович уважения не вызывал, но, может, Лукьян ошибается и все совсем иначе? В любом случае стрясти долг она обязана. Иначе как потом в глаза Змею Горынычу смотреть? С делом, легким для любой русалки, справиться не смогла? Засмеет!

* * *

Змея одолевала тоска.

А как еще было назвать состояние, когда все дела переделаны, а новых в ближайшее время не предвидится? И песни красавиц душу не трогают, и богатырские забавы не развлекают. Одним словом, скука смертная.

Возможно, именно из-за этого он решил лично проверить, как справляется недавно прибывшая в его вотчину девица. Настасья явно обладала большим потенциалом, да и Леший поговаривал, что русалка не так проста, как кажется с первого взгляда. Так что, немного подумав, Змей переместился на кромку леса недалеко от деревеньки с диковинным названием Верхние Дубки.

– Назовут же, – хмыкнул он, разглядывая лесок, сплошь состоявший из сосен, лип и изредка проглядывающего орешника. – Еще и «верхние»! Можно подумать, где-то нижние есть.

Так и не отыскав ни одного дуба, Змей принял человеческое обличье и направился к терему старосты.

Этот скряга уже начал надоедать. Да, должок за ним не такой уж и большой и требуют его лишь для порядка, чтобы никто из обычных людей и подумать не смел обманывать нечисть, но, сказать по правде, староста и до этого никому не нравился.

– Сына его, что ли, потребовать вместо долга? – размышлял Змей, пересекая поле. – А что? Испугается немного, глядишь, легче с деньгами расстанется. Хотя… вдруг согласится? Сыновей у него семеро: одним больше, одним меньше… И что мне с ним потом делать? Богатыря растить? Так у меня своих полсотни, куда еще одного селить? Нет, пусть золотом расплачивается. За золото можно лент алых для девок купить да ситца на новые рубахи, все толк.

Змей не успел даже близко подойти к терему, как увидел Лукьяна, притаившегося за сараем, и Настасью, аккуратно выглядывающую из-за высокой поленницы.

Судя по решительному лицу девушки, она была готова действовать.

– Это я вовремя, – решил Змей, отходя в ближайшую тень и становясь невидимым для взора подопечных.

* * *

Настасья дождалась, когда в тереме затихнут все шаги, обитатели (Лукьян, кстати, уверил, что, кроме Антипа Дормидонтовича, сейчас там никого нет) займутся обычными делами, и только потом направилась к крыльцу.

– Староста всех распускает, чтоб не мешали с бабами миловаться, – пояснил богатырь, поглядывая, как тучная мужская фигура мелькает в окошке второго этажа. – У тебя не больше часа, потом повариха придет ужин стряпать.

– Поняла, – кивнула Настя.

Дверная ручка, так вовремя снятая Лукьяном, больше не придерживала створку, позволяя тихо скользнуть внутрь дома.

– Еще никогда не кралась, чтобы пофлиртовать со страшным мужиком, – нервно хихикнула Настюшка и тут же зажала себе рот руками.

Но староста ничего не слышал. Он продолжал что-то насвистывать, изредка бурча под нос какие-то цифры. Доходы, что ли, пересчитывал?..

Настасья распустила косу, поправила длинные локоны, чуть приподняла юбку, заткнув подол за пояс и оголив одну ногу почти до самого бедра, пощипала себя за щеки, вызывая румянец, и, мило улыбнувшись, направилась вверх по лестнице.

Антип