— Снимай чужое, поедешь в своих вещах, — отрезал отчим. Я капитулянтски поднял руки:

— Хао.

Вот в какой обстановочке я встречал моего заокеанского друга. Тем не менее, когда я отдалился от семейной «Нивы», то преспокойно нацепил обратно свои часы. И стал ждать, грызя столь редкое нынче эскимо недалеко от боковых ворот на летное поле, украшенных небольшой вывеской «для официальных делегаций». Часы синхронно с большим циферблатом демонстрировали без трех два. Потом — без двух. Окружающий пейзаж радовал глаз: патрульные с щекотунчиками[12] и передатчиками, скучающие как на похоронах мужики в штатском, несколько готовых и употреблению «волг» разных цветов. Я являлся одним — единственным неправильным элементом в стройном наборе неброско одетых плечистых скучающих мужиков. В своей майке с весьма скоромным фото грудастой Сабрины в прозрачной блузочке и с письменным заверением под фото: «Она всегда со мной», в лажевых, по уверению братца, кроссовках и коротко подрезанных бывших джинсах, а нынче модных шортах. Старшой всей этой команды вопросительно покосился в мою сторону и поднял бровь. Я ухмыльнулся и сложил пальцы как надо, подав сигнал: «я свой»[13]. Старшой просто кивнул.

Часы дрогнули минутной стрелкой и показали ровно два. Жестяной голос в репродукторах молчал как застреленный. Водитель одной из машин завел двигатель, и без заметных глазу причин внутренним толчком все пришло в движение: мужики исполнили никем не произнесенную команду «по коням!», кто-то открыл ворота и к нам с рулежных дорожек покатил длинный серый лимузин. Я с сомнением смотрел на приближающийся экипаж, похоже, что действительно официальный. Блестя лаком, он притормозил, открылась дверь и из его недр прозвучал чертовски знакомый голос:

— Хай, Энди, камон, киддо!

Я рефлекторно влез, захлопнул за собой дверь, увидел ехидную морду Дэва и еще какого-то сухощавого мужика в строгом костюме, так же рефлекторно пожал ему руку, рявкнув:

— Хау ду ю ду, сор!

— Вольно, — с ужасным акцентом и еще большей важностью сказал Дэв:

— Этот е-эсть моя дадьюшка.

— Френсис, — улыбнулся дядюшка и сказал на очень приличном русском:

— А ты и есть тот самый загадочный «славянский контакт», то есть приятель моего балбеса?

— Йе-эс, сор! Ит из ай, — воскликнул я голосом ведущего телевикторины «Темз Телевижн», выпучив глаза и придавая физиономии чугунное выражение. — Ай эм Энди Райпер, обмирал-майор Кэгебу, специалист по грязным трюкам и прочее.

— Н-да, похоже действительно ему здесь есть достойный товарищ, — удовлетворенно сказал дядюшка Френсис, — В таком случае я рад за него. Что же, тогда я немного побеседую с вами обоими и отпущу куда глаза глядят. Кстати, а куда они у вас глядят, то есть где вас искать, если вы мне понадобитесь?

— Главным образом, на природу. Мы будем отдыхать подальше от шумной Москвы, — родил мысль я, — Моя семья имеет на севере, менее ста километров от города, загородный дом.

Спустя некоторое время мы отбыли на дачу. Любезность Дэвова дяди простерлась аж до предоставления нам транспорта в виде 1 (одной) машины. В общем, сумерки еще не пали на землю, как мы уже распаковали весь багаж на ранчо. Невдалеке от домика приехавшие отдыхающие разбили палатку, и она смотрелась здесь несколько нескладно. Но речка рядом, подумал я, и может быть, я стал чересчур мнительным, а они вовсе и не имеют задачи приглядывать за нами?

Машина давно уже уехала. Мы с Дэвидом распихали все по предназначенным местам, развели огонь в камине и поглядели друг на друга:

— До сих пор не верю, что ты приехал, — растроганно сказал я, когда Дэв, наконец, запустил транслятор, — Позволь тебя обнюхать. Да, ты и вправду вовсю воняешь своей Америкой. А ты все взял?

Мы степенно уселись в старые кресла у гордости отчима — лично сложенного им камина, глядя в разгорающийся огонь и попивая привезенное Дэвом баночное пиво. Я прикончил первую банку и встряхнулся:

— А ведь вечер. Пора позаботиться об ужине. Кстати, как ты относишься к пельменям? Я делал их вчера, сам.

— Нужна моя помощь? — оживился Дэв и принял озабоченный вид:

— Еда — дело серьезное.

— Да какая помощь? — рассмеялся я, — Я загодя все заготовил. Только воду вскипятить и кой-чего по малости еще нужно сделать, но это я сам.

— Легендарное славянское гостеприимство, — ухмыльнулся Дэв, — Ну-ну… Тогда я поставлю музычку.

С тем я удалился на кухню. Со времен прошлых посещений все было в порядке: электронасос с тарахтением стал качать из скважины в бак на чердаке воду. Как только наполнился бойлер, включился электронагреватель, готовя горячую воду для разных нужд. Спираль старинной плиты приобрела соломенный цвет под днищем мокрого чайника. В зале щелкнула клавиша привезенного приятелем «шарпа», и я услышал голос Цоя с одной из своих любимых кассет.

Тут в двери постучали. Я не увидел вошедшего и решил, что пришел Мишка, сын егеря Палсеича. Он всегда притаскивает молоко, если замечает на нашем ранчо живые души.

Дверь мы не запирали. Дэв в комнате издал удивленное восклицание, и я понял что что-то не так. Прихватив острый кухонный нож, я в цветастом переднике появился в зале. Посетитель не имел никакого отношения к Палсеичу, заповеднику и вообще к Земле. Зато — непосредственное — к майанской Академии. На пятнистом безволосом лице Тунга эмоции, как всегда, отсутствовали, но его голос это с успехом компенсировал:

— Вы, грязные приматы, посмели затеять свою вонючую игру?

Мы с Дэвидом прыгнули не сговариваясь. При этом я метнул в Тунга острый кухонный нож, а приятель неожиданно выпустил из кулака свистяще разрезающую воздух стальную нить удавки-гарротты. Она и решила дело — Тунг не смог увернуться от всего разом. Я поднялся на ноги, выдернул глубоко вошедшее лезвие ножа из половицы, поглядел, как Дэв вяжет сипящего, как московский водопроводный кран, преподавателя особыми кандальными узлами, что затягиваются все сильнее при каждом шевелении.

— Фу! Вот этак совсем хорошо, — довольно пробормотал Дэв, наложив последнюю петлю, — Теперь можно и поговорить. Аппаратура ведь у вас с биотоковым управлением, да? Значит, пока вы связаны, вы относительно безопасны. Так что ты хотел узнать у него, Энди?

— Да вот интересует такая штука: они спустили на нас Охотницу, так зачем было теперь соблюдать традиции и лично объявлять вердикт? Ведь это немного опасно. Нам — то терять уже нечего.

— Кто на вас «спустил Охотницу», как ты выразился? — прищурился Тунг.

— Кажется, кроме вас, такими вещами никто тут не занимается? — уточнил Дэв, — Кому нужна глухая окраина вашего Союза?

— Хмм. К стыду своему вижу, что вы не умны, — вздохнул Тунг, — А ну-ка, гений, сложи-ка один и