– Спасибо, что проводил, – равнодушно говорю я. – Ну и бардак мы там оставили. Ирина Сергеевна будет орать.

– Ей не привыкать.

– Аля! Альбина!

Мы оборачиваемся на голос, и я холодею: именно в этот момент бабушка возвращается из магазина! Сейчас она увидит пластырь, Лукина – и добавит мне вторую шишку для симметрии.

– Алечка, ты чего так поздно? Я думала, ты уже давно дома!

– Дежурство, ба. Сегодня мы дежурные.

Как бывшая учительница, бабушка обладает ценным, но в то же время опасным качеством: она не забывает лиц. И узнает своих учеников даже годы спустя, когда они неизбежно взрослеют. Вот и сейчас она мгновенно узнает в высоком парне Лукина, поджимает губы и смеряет его холодным учительским взглядом.

– Ну и что мы тут делаем?

От такой резкой смены тона Андрей цепенеет и смотрит на бабушку, как кролик на удава. Я не могу удержаться от улыбки.

– Доклад по биологии, – говорю я прежде, чем катастрофа приобретет федеральные масштабы.

– А?

– Доклад задали. Разбили на группы. В нашей группе еще Ритка, но она унеслась на какие-то там танцы или английский, не помню, в общем. Вот решили обсудить по дороге.

Бабушка – опытный дознаватель, ее просто так не проведешь. Но я живу с ней все семнадцать с лишним лет, так что научилась врать – комар носа не подточит.

– А почему это вас поставили в одну группу?

– Потому что Ритка – девушка Лукина. А я ее лучшая подруга. Кто ж нас спрашивал?

– А что, отказаться было нельзя?

– Ты не знаешь Маргариту Раисовну?

Бабушка издает тяжелый вздох. Знает, еще как знает. Маргарита Раисовна – одна из немногих учителей, кто еще помнит, как бабушка работала в школе. От этого ложь становится опаснее, но в то же время – надежнее.

– А если я ей позвоню?

Я равнодушно пожимаю плечами.

– Звони. Только давай так, чтобы она мне не испортила четвертную оценку.

– И мне, – зачем-то влезает Лукин.

Но быстро умолкает под бабушкиным суровым взглядом.

Я начинаю терять терпение. Я ужасно хочу есть и спать и совсем не хочу торчать здесь с Андреем. Бабушка не заметила пластырь, вроде бы поверила в отмазку с докладом, и на этом пора перестать испытывать судьбу. Поэтому я говорю:

– Ладно, сделаешь свою часть – скидывай на почту. И Рите напомни. Все, я пошла, мне еще кучу всего надо сделать.

И следом за бабушкой я иду домой.

В лифте мы молчим, но я чувствую на себе внимательный взгляд. Ба определенно чувствует неладное, но или не может найти весомые аргументы, или не считает нужным вмешиваться. И все же, когда мы раздеваемся в коридоре, у нее вырывается тяжелый вздох:

– Ох, Алька-Алька.

– Что?! – возмущаюсь я, но ба просто уходит на кухню, оставляя меня в недоумении.

Глава 5

Френч-кофе

К следующим выходным все мое окружение ненавидит кофе.

Я заставляю бабушку, Ритку и Кира перепробовать все новое меню. Все рецепты, что я разработала и переработала с учетом пожеланий и доработала с учетом реалий закупок и доступных у поставщиков продуктов. Рафы, латте, мокко, капучино с сиропами, венский кофе, шокочино, фраппе – от названий идет кругом голова.

– Все, я больше не могу. – Ритка сползает по дивану вниз, тяжело дыша. – Аль, ты уничтожила мою любовь к кофе.

– Нет, – держа в зубах карандаш, отвечаю я, – я закончила новое меню. Все! Завтра вводим в ассортимент, и завтра же привезут новые десерты.

А еще я создала официальную группу и телеграм-канал кофейни, напечатала небольшие новогодние открытки с QR кодами соцсетей и запланировала скидки на новое меню. Если это не сработает, все усилия прошедшей недели окажутся тщетны, но я верю в успех.

Кофейня преобразилась. Я пересмотрела тонны эстетик на «Пинтерест», прежде чем решилась потратить деньги на украшения.

Теперь на нашей двери висит рождественский венок, на стойке красуется новогодний букет с сухоцветами. В углу – наряженная елка, каждая веточка которой опутана гирляндой-паутинкой. Я потратила целый выходной, чтобы ее нарядить, зато теперь она как из трендовых роликов – будто усыпана искрящимся снегом. Вдоль стойки гирлянда в виде заснеженных еловых веток, на каждом столике – вазочка с такими же ветками и по мерцающей электросвече. Вдоль окна расставлены банки с гирляндами внутри, фигурка рождественского оленя и – моя гордость, случайно найденная на маркетплейсе, – огромная новогодняя чайная пара. Конечно, мой самодельный декор не дотягивает до картинок новогодних кофеен Москвы, но все равно выглядит очень атмосферно и свежо.

– Ты молодец, – с восхищением говорит Кир. – Уже фоточки полетели по чатам.

– Хорошо бы, – вздыхаю я. – Кофеечку?

Кир морщится, и я начинаю хихикать.

Вот уж от кого не ожидала поддержки, так от него. Рита на удивление стойко держалась нейтралитета и согласилась только выступить кофейным экспертом. Бабушка не одобряла в разы увеличившуюся нагрузку в кофейне, и я старалась ее лишний раз не дергать. А вот помощь и мнение Кира оказались неоценимы. И я, к собственному стыду, вовсю пользуюсь его добротой.

Например, сейчас он собирает стеллаж, купленный за какие-то смешные деньги с рук. Для него у меня уже приготовлены место у двери и новогодний декор.

– Не расскажешь, зачем тебе полки? – спрашивает Кир.

– Так, хочу реализовать кое-какую идею…

– Да ладно тебе, я же не трепло! Не буду я рассказывать Андрюхе твои секретные идеи. Просто интересно.

– Хочу организовать буккроссинг в кофейне. Чтобы в назначенный день все желающие пришли поменяться книгам, отдать ненужные или взять что-то себе. А после оставим полки для книг на постоянной основе. И я надеюсь, что те, кто придет на обмен, не удержатся и что-то купят. На новое меню как раз будут скидки.

– Прикольно, – хмыкает Кир. – А если будут приносить хлам?

– В каком смысле?

– Ну всякие учебники из девяностых, старые развалившиеся книги. Так всегда: народ приносит старье, а ухватить