две минуты. Тот поднял трубку и еще пару минут выслушивал грозный рык Орлова, который невнятно доносился до Гурова, несмотря на расстояние между ним и подполковником и плотно прижатую к уху трубку. Харольский покраснел еще больше, но злость из его глаз исчезла, оставив после себя только испуг. Наконец разговор с руководителем Главка был закончен, и подполковник очень осторожно опустил трубку на аппарат.

– Зря вы так, товарищ полковник, – сглотнув слюну, проговорил начальник отдела. – Можно же было по-дружески договориться.

– Я попросил у вас дело как у коллеги, который так же, как и я, заинтересован в скорейшей поимке преступника. Вы, товарищ подполковник, отказали старшему по званию. Имели право! А я имел право поступить так, как поступил, – жестко ответил сыщик. – А договариваться по-дружески – это как? Бутылку коньяка вам купить? Увольте. Не мой курятник!

Взяв папку, Гуров развернулся и, не попрощавшись, вышел из кабинета начальника отдела. Времени до вечера было еще достаточно, сыщик решил отправиться в прокуратуру, чтобы попросить провести проверку наличия аминазина в московских клиниках. Конечно, это можно было организовать и по линии МВД, но потребовалось бы все согласовывать с министерством, а это могло затянуться, даже несмотря на то что кто-то из ведомства подгонял Орлова для раскрытия убийства Киреева. Через прокуратуру это получится быстрее. Тем более что с одним из заместителей прокурора города, государственным советником юстиции третьего класса Бондаренко Богданом Львовичем, Гуров был давно знаком, и их отношения можно было назвать приятельскими.

По дороге в прокуратуру сыщик еще раз взвесил свою версию о серийном убийце. Конечно, и способы убийства, и характеристики жертв были абсолютно разными, и это абсолютно несвойственно «серийникам». К тому же между Киреевым и Быковской не было ничего общего, и сыщик сомневался, что между ними удастся найти хоть какие-то точки соприкосновения. И все это делает теорию Гурова притянутой за уши, но сыщик был в ней абсолютно уверен. И виной всему эти пресловутые крестики на правом виске жертв. А вдобавок тот факт, что оба убийства выглядели как казнь. Хладнокровно подготовленная и почти безупречно исполненная.

«Почти» потому, что убийца оставил свою метку. Гуров пока не понимал ее смысла и не мог прийти к выводу, как она поможет найти преступника. Но упускать эти крестики из своего внимания сыщик не собирался. И сейчас Лев Иванович вновь почувствовал безмерную благодарность Опушкиной, которая во время лекции невольно привлекла к этому факту внимание Гурова. Теперь осталось убедить друзей в верности версии серийного убийцы, потому что, только поверив сыщику, они помогут в расследовании максимально эффективно. В противном случае могут упустить мелкие детали, которые, как крестик на виске, окажут решающее влияние на ход дела.

Когда Гуров подъезжал к прокуратуре, снег, шедший до этого момента весь день, резко прекратился. Подул холодный северо-западный ветер, разгоняя сплошную пелену туч. Они неслись, словно взбесившееся стадо коней, к горизонту, и солнце, уже скрывшееся за тушами многоэтажек, окрасило их багрянцем. При этом плотная нижняя часть облаков оставалась иссиня-черной, а их верхушки, растерзанные ветром, побелели, и небо окрасилось в цвета российского флага. Сыщик невольно залюбовался этим редким зрелищем, пока стоял в небольшой пробке на светофоре. Почему-то вид триколора на небе приободрил его и приподнял настроение. Словно это был знак лично ему. Подтверждение того, что он идет в правильном направлении.

В прокуратуре Бондаренко встретил сыщика как старого доброго друга. Гуров попытался сразу перейти к делу, но помощник прокурора сделать это ему не дал. Он попросил секретаршу приготовить кофе, а пока она этим занималась и затем, пока пили удивительно вкусный напиток, Бондаренко расспрашивал сыщика обо всем: о службе, о семье, об Орлове и Крячко. Вспомнил даже парочку старых историй, участниками которых были оба собеседника. И лишь когда чашки с кофе опустели, помощник прокурора проговорил:

– Вот, хорошо пообщались. Вспомнили былые деньки. Теперь можно и о деле. С чем пожаловал, Лев Иванович?

– Я расследую убийство заммэра Киреева, – начал Гуров.

– Знаем. Наслышаны. Так сказать, держим руку на пульсе, – улыбнулся Бондаренко.

– Во время расследования всплыл один интересный и необычный факт: перед убийством Киреева лишили возможности сопротивляться, использовав аминазин, – сообщил сыщик, достал из папки листок с заключением экспертов и протянул его заместителю прокурора.

А затем кратко рассказал все, что было известно по этому делу. О том, что Киреев был казнен и убийца, однозначно, готовил преступление заранее. Что найти каких-либо свидетелей не удалось и у следствия нет даже приблизительного описания киллера. Что Киреев стоял на коленях со сложенными на груди руками и не сопротивлялся. И то, что, по мнению экспертов, привести его в такую рабскую покорность могла только приличная доза аминазина. Умолчал сыщик только о крестике на виске и своем предположении о серийном убийце.

– Вот такие дела получаются, Богдан Львович. Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся, но для этого твоя помощь нужна, – закончил свой рассказ Гуров. – Единственная ниточка, которая сейчас ведет к преступнику, – это аминазин. Препарат этот просто так не достанешь. И если удастся найти, где преступник его добыл, то мы и на него самого сразу выйдем.

– Значит, хочешь, чтобы я своих ребят проверять лечебницы отправил? – прищурился Бондаренко. – А что по линии своего ведомства не пошел?

– У вас быстрее получится, – откровенно ответил сыщик, зная, что польстит советнику юстиции. – К тому же, надеюсь, ты по старой дружбе поможешь все максимально оперативно сделать.

– И правильно делаешь, что надеешься. Молодец, что обратился, – улыбнулся Бондаренко. – Если честно, прокурор города сегодня об убийстве Киреева упоминал и говорил, что, вероятно, дело на особый контроль взять придется. А тут я к нему приду и самую свежую информацию принесу. – Помощник прокурора вновь прищурился и после секундной паузы продолжил: – Сделаем, конечно! Завтра же сниму парней с других дел и отправлю проверять все медучреждения, где есть аминазин. Благо список таких у нас давно составлен, и время тратить на поиски не придется. Думаю, суток вполне хватит, чтобы найти, где была утечка. Так что завтра к вечеру или, крайний срок, послезавтра утром у тебя будет полная информация. Но у меня к тебе тоже просьба. Раз уж я прокурору города о ходе расследования убийства Киреева доложу, будь добр, держи меня в курсе дела и по вечерам звони, рассказывай, как расследование продвигается!

– Договорились! – улыбнулся Гуров, протягивая заместителю прокурора руку для рукопожатия.

Выйдя из прокуратуры, сыщик сразу позвонил Яковлеву по номеру телефона, который тот дал ему сегодня утром. Во-первых, Гуров хотел сообщить ему хорошую новость насчет восстановления документов. А во-вторых, намеревался порасспрашивать о деле Ратас, поскольку бывший полицейский сам принимал участие в доследственных действиях. И пока еще у сыщика не было подозреваемых в убийстве Киреева, следовало бы получше узнать тех людей, кто мог желать его смерти. Именно поэтому Гуров не стал ничего говорить по телефону, а назначил личную встречу.

Сегодня возвращаться в Главк Гуров не собирался, а вот редкая возможность отвезти домой Марию Строеву после репетиции у него появилась. Именно поэтому сыщик пригласил Яковлева в кафе около театра, где служила Мария. Окна этого небольшого заведения, выдержанного в стиле тридцатых годов прошлого века, выходили прямо на двери театра, так что Гуров не опасался, что, пока разговаривает с бывшим полицейским, сможет пропустить жену, из-за чего вернуться домой с ней вместе у него не получится.

До кафе Гуров добрался быстрее, чем Яковлев, поскольку доехать от прокуратуры до театра удалось не более чем за двадцать минут, а вот полицейскому в отставке от своего дома пришлось добираться значительно дольше. Впрочем, сыщика это ничуть не расстроило. Он пил кофе и расслаблялся, слушая ретромузыку и отдыхая после дня напряженной умственной работы. Такие моменты выпадали в его жизни нечасто, и Гуров умел их ценить и ими пользоваться.

Яковлев подъехал минут через двадцать после того, как сыщик разместился за столиком и заказал себе кофе. Бывшему полицейскому пришлось прокатиться по улице взад-вперед, чтобы