Шрифт:
Закладка:
Разумеется, те, кто сидел у чудища-печки, рисковали поджариться, а те, кто у окна, заморозиться. Иногда Селине казалось, что она сойдет с ума, глядя на полный класс корчащихся, извивающихся детей, которые чешут себе спину, ноги, бока по мере того, как печка становится все горячее и их тела не выдерживают контакта с колющим нижним бельем, надетым в морозный день, чтобы не простудиться.
Раньше Селина представляла себя полной достоинства, но в то же время доброжелательной учительницей, дающей классу голландских ангелочков начатки знаний. Но трудно иметь чинный и элегантный вид, если у тебя от мороза потрескалась кожа. Селина пала жертвой этой напасти, как и все ее школьники. Она сидела за обшарпанным сосновым столом или ходила по комнате, завернувшись в теплую вязаную шаль, а за окном дул сильный ветер, и печь не желала растапливаться. Ее белое личико казалось еще белее рядом с черными складками весьма мрачного наряда. Кожа на тонких руках стала обветренной и шершавой. Самому старшему ученику в классе было тринадцать, самому младшему четыре с половиной. С половины девятого до четырех Селина управляла этой оравой чумазых ребятишек – целым классом вспотевших или продрогших. Они чихали и кашляли, ерзали и шаркали, иногда засыпали, пальцем ноги чесали пятку или скребли пяткой по пальцу ноги, изнывающей от зуда.
– Агги ван дер Сейде, сделай разбор предложения: «Земля мокрая, потому что прошел дождь».
Одиннадцатилетняя мисс ван дер Сейде встает, зашуршав юбками и встряхнув косичками:
– «Земля» – подлежащее, «мокрая» – сказуемое, «потому что»…
Селина слушает с серьезным «учительским» видом, демонстрируя поддержку и одобрение.
– Ян Снип, разбери предложение: «Цветок засохнет, если его сорвать».
Коричневое шерстяное платье, теплая вязаная шаль, в руке мел. Всего лишь эпизод, короткая глава в книге приключений. Она будет вспоминать о нем как о чем-то забавном и невероятном. С ней еще многое произойдет. Полная событий жизнь простирается впереди – жизнь, жизнь, жизнь! Через пять лет… или через два года… а может, всего через год, кто знает, именно в такое холодное зимнее утро она будет лежать на кружевных подушках, укрывшись атласным одеялом в утреннем свете, оттененным мягкими розовыми портьерами (влияние газеты «У камина»).
«Который теперь час, Селеста?» – «Одиннадцать часов, мадам». – «Только?» – «Мадам желает, чтобы я приготовила ей ванну сейчас или позже?» – «Позже, Селеста. Сейчас подайте шоколад. И письма».
– …«Если» – это условный союз, вводящий…
В начале зимы Селине пришла в голову неудачная мысль периодически открывать заледеневшие окна и пять минут делать с детьми зарядку, чтобы свежий воздух прочищал комнату, а заодно и мозги. Ребята изо всех сил махали руками, крутили головами, рьяно топали короткими ножками. К концу недели двадцать родителей Верхней Прерии выступили с протестами, как устными, так и письменными, против такого безумия. Ян и Корнелиус, Катрина и Агги пришли в школу учиться читать, писать и считать, а не стоять зимой у открытых окон!
На ферме Полов начались зимние работы. Теперь Клас ездил в Чикаго с зимними овощами только раз в неделю. Вместе с Рульфом они убирали картошку и капусту в погреб, чинили заборы, готовили парники для ранних весенних посадок, сортировали семена для рассады. Именно Рульф научил Селину разводить огонь в школьной печке. В то первое утро он вместе с ней пошел в школу, разжег огонь, набрал ведро воды, показал, в какой последовательности кидать в печь сердцевины кукурузных початков, лить керосин и когда открывать и закрывать заслонку. Скромный и тихий смуглый мальчуган. Селина очень старалась завоевать его дружбу.
– Рульф, у меня есть книга под названием «Айвенго». Хочешь почитать?
– Но у меня же времени мало.
– А ты не торопись. Почитаешь дома, когда сможешь. И еще есть «Три мушкетера».
Мальчик старался не показывать виду, что обрадовался. Ему хотелось быть серьезным, как все его родичи-голландцы. Наверное, какой-нибудь голландский моряк или рыбак, решила Селина, бросив якорь в итальянском, а может, испанском порту, нашел там жену, чей цвет глаз и кожи вкупе с любовью к прекрасному пробились сквозь природу невозмутимых и бесцветных нидерландцев и проявились в этом задумчивом, чувствительном мальчике.
Селина попросила Якоба Хогендюнка сделать ей полочку для книг и фотографий, и он сколотил ее из грубой доски, уродливой и шершавой, но пригодной к использованию. Но как-то раз снежным днем она вернулась из школы домой и обнаружила, что полка пропала, а на ее месте прикреплена другая, ровная, отполированная, с искусной резьбой. Рульф много часов выравнивал, отполировывал, наносил резьбу в небольшом холодном закуте за кухней. Там у него было что-то вроде мастерской с инструментами и приспособлениями, которые он сделал сам. Он выполнял мужскую работу на ферме, но частенько по вечерам, уже улегшись в постель, Селина слышала негромкий звук его ручной пилы. Рульф построил игрушечный домик для Гертье и Йозины, которым теперь все косички Верхней Прерии завидовали черной завистью. Клас Пол считал подобные занятия глупостью. Постройка и починка теплиц и парников для ранних овощей – вот это настоящее дело. Но как только появлялась возможность, мальчик откладывал скучную работу и мастерил что-то по собственному желанию. Клас Пол называл это дурью. И по этой причине Верхняя Прерия считала сына Полов «придурковатым». Иногда он такое мог сказать! Когда с гигантскими усилиями была построена новая Голландская реформаторская церковь, первая кирпичная церковь в Верхней Прерии: здание из красного кирпича с ярко-желтыми скамейками и красно-желтыми витражами – ну, не красота ли! – когда из Нового Гарлема привезли преподобного Варверка, чтобы он прочел первую проповедь, Рульф Пол, по слухам, мрачно заметил нескольким местным мальчикам, что хорошо бы эту церковь сжечь. Она уродливая. На нее прямо-таки больно смотреть. Ясно, что парнишка был не такой, как все. Селина, еще совсем неопытная в этих делах, все-таки понимала, что в нем есть что-то редкое, что-то драгоценное, то, что надо поощрять, беречь и поддерживать.
– Рульф, прекрати заниматься глупостями, принеси матери дров! Опять делаешь резьбу на шкатулке, вместо того чтобы достроить парник! Когда-нибудь, честное слово, я до тебя доберусь! Все твои доски переломаю! Дурья твоя башка…
Но Рульф не отчаивался. Казалось, он просто не обращал внимания и, как только возникала возможность, возвращался к резной шкатулке. Мартье и Клас Пол не были жестокими и злыми людьми. Их слегка озадачивал этот странный отпрыск, невесть как ими рожденный. В семье не принято было проявлять нежные чувства. Слишком суровая жизнь не давала повода к чувствительным
