- Уважаемый профессор... - Начала я в попытке оправдаться. Все-таки мне вчера пришлось весь вечер помогать Малике по дому, у нее в последнее время стали сильно отекать ноги и я просто не могла оставить ее одну на хозяйстве.

Старик уже набрал в легкие воздух, чтобы, перебив меня, разразиться очередной отповедью, когда о косяк постучали и в гостиную, откинув полог, вошел отец.

- Добрый день, профессор! Привет, сердечко. - Поздоровался он и тепло мне улыбнулся. - Так и знал, что найду вас здесь. Надеюсь я не сильно помешал вашим занятиям?

- Да о каких занятиях может идти речь, - снова сел на своего конька профессор, - если она не учит элементарный минимум, не готовится к занятиям и вообще: игнорирует слова своего учителя!

Отец опешил от такого напора, а я начала закипать, практически в прямом смысле этого слова, так как почти ощущала, как внутри все клокочет от несправедливости обвинений и скоро пар сорвет мне крышу.

- Лейла, - недоверчиво обратился он ко мне, - почему профессор тобой так недоволен? Я хотел обсудить твое предложение насчет кофейни, но в свете того, что только что услышал...

- Ну-ка, ну-ка, что за кофейня? - Тут же среагировал противный старикашка. Я же стояла и только беззвучно открывала и закрывала рот.

- Ну, - все еще растерянно проговорил отец, - Лейла предложила открыть гостиный двор, где будут подавать кофей и сладости ее собственного изобретения.

- Что? - Тут же взбеленился профессор. - Кофей? - Хотя этот напиток в Фархате и назывался по иному, с моей легкой руки все, кто хоть раз слышали это новое название, тут же принимали его как более подходящее. Только вот обычное "кофе" уступило более певучему "кофей". - Да что эта малявка знает о кофее? Его приготовление - это целый ритуал! А сладости? Вы что на полном серьезе хотите сказать, что она может приготовить нечто, что может хоть кого-то заинтересовать? Ратмир, не разочаровывайте меня! Призвание этой девочки совсем в другом! Ей нужно учиться!

Все. Клапан сорван, крыша улетела. Прощай родная, надеюсь мы еще встретимся. Раздавшееся шипение удивило даже меня саму, однако, я тут же поняла, что произвожу этот звук сама. Мужчины тоже обратили на это внимание и обернулись на меня. А потому я остановилась и заговорила тихим, холодным и севшим от возмущения голосом

- Вы, старый, самовлюбленный, закостенелый и недалекий старикан! Вы судите людей не желая знать ни причин, ни возражений, ни чужого мнения. Вы, при помощи меня, решили достичь какой-то своей цели, я это уже поняла. Однако, спешу вас заверить, ваше неуместное давление, желание добиться всего и сразу, презрев мнение и возможности других людей, может привести только к обратному результату.

- Лейла! - Воскликнул после моей тирады отец. - Ты что несешь? Как ты можешь так оскорблять профессора Тимурана?

Я перевела взгляд на отца и поняла, что он не на моей стороне, боль обожгла внутренности, боль от того, отец впервые в жизни встал не на мою сторону и даже не пытается понять. Конечно, трезвой частью своего рассудка, которая как-то обособленно взирала на развернувшееся действо, я понимала, что поступаю некорректно разговаривая так с человеком в разы старше меня самой, однако, ничего поделать с собой не могла, но и как маленький ребенок тыкать пальцем в обидчика и кричать: он, это он, это все он! - Я не собиралась.

- Отец, а разве этот человек меня не оскорбил? Разве не зная, а вернее не желая знать, причин приведших к тому, что я не доделала домашнее задание, он обвиняет меня в нежелании учиться. Разве не зная и даже не представляя моих возможностей в кулинарии он не обидел меня своими высказываниями? И разве не отвергает он с порога идеи, которые не лишены смысла для других людей, и отвержены им самим лишь потому, что он не допускает даже мысли о том, что кто-то может желать развивать свою личность в разных направлениях?

Я умышленно говорила много и сложно, чтобы эти двое вспомнили, что я не обычный ребенок, что могу излагать свои мысли вполне по-взрослому и что относиться ко мне нужно соответственно.

Лицо же профессора в возмущении то краснело, то бледнело, он даже попытался что-то сказать, однако, я припечатала:

- И еще отец, вспомни, что у тебя жена на сносях и ей нужно все больше помощи, и спроси у глубоко уважаемого профессора сколько он мне задает заданий!

После чего развернулась и, не слушая окликов, пулей вылетела из дома. Слушать, что они мне могут сейчас сказать не было никакого желания. К тому же, я ребенок, мне пока можно. Вот такая вот извращенная логика: относитесь ко мне как к взрослой, но я могу вести себя как ребенок. Меня извиняет лишь то, что как к взрослой ко мне относиться все равно не будут, а я все таки девушка и, как говорилось выше, мне можно.

Бежать куда-то за пределы дома я, не смотря на то, что была в растрепанных чувствах, не решилась, а потому забралась на яблоню позади дома. Дело в том, что как и предрекал отец, к нам в город месяц назад ввели военный контингент, а вместе с ним повалило огромное количество другого народа. Ведь всю эту ораву нужно кормить, обслуживать и, конечно, продавать им товары. К тому же началась большая стройка и по округе тут же прокатился слух о том, что в нашем городке планируется строительство большого порта и крепости для возобновления торговых и дипломатических отношений с Тализией. И в город начал стекаться рабочий люд, те, кого привлекла рисующаяся перспектива, а также жулье всех мастей и просто молодежь, ищущая приключений.

Разумеется, для детей опасности как таковой не было, однако, кругом маячило столько подозрительных личностей, а я уже успела привыкнуть к спокойствию прежнего болота, что выбегать куда-либо в таком состоянии не пожелала.

Стоит также отметить, что отец был прав и в том, что купил землю подешевле за пределами города. Уже сейчас было видно, что город останется в своих теперешних пределах совсем не долго, да и его торговые партнеры тоже предугадали этот момент и выкупили рядом по большому участку земли и тоже строят новые, более представительные и богатые дома. Раньше ведь это и не особо нужно было, не перед кем было сильно выпендриваться, так сказать, да и не за чем. Сейчас же вопрос с домом повернулся уже другой стороной, ведь в город начнут прибывать другие купцы и знатные люди, с которыми нужно будет договариваться и наводить мосты, и если ты можешь продемонстрировать свой достаток и таким образом серьезность своих позиций, то это большой плюс. Вот и стараются теперь господа местные купцы и мелкая знать. Да-да, здесь имелся даже такой редкий звэрь, однако, небогатый и кроме как родословной ничем похвастаться не могущий. Не считать же, право слово, тот небольшой доход, что приносили местной знати маленькие деревеньки, раскиданные в окрестностях города.

Вообще же со знатью тут была интересная ситуация. В моем мире ты считался знатным благородным человеком, если тебе даровали титул или ты его унаследовал, остальные же мелочи вроде земельного надела и служения государству были вторичны и бывали отнюдь не обязательны. Здесь же ты, конечно, наследовал титул от своего родителя и вполне мог получить его из рук короля, однако непременным условием того, что ты сохранишь титул являлось служение государству, в каком угодно виде, но чаще в военной сфере или же в иных госучреждениях. Большим плюсом, а также прибавкой к титулу в виде суффикса "нарам" было наличие своей земли, на которой работают люди. Здесь являлось большой честью защищать свое государство не в какой-то абстрактной форме, а именно на примере своих людей, которые, собственно за это и платят тебе подати.