все продумывала до конца, я решила исследовать. В итоге шум издал соседский кот, но это ничего не значило после того, как я разбила лампу.

Раф мог бы быть статуей — на его лице вообще не было никаких эмоций.

— Они заперли меня в шкафу на три дня, и я чуть не умерла. — Я сказала это кратко, как будто это не имело большого значения. Но это было большое дело. С тех пор я боролась с самой собой. И не важно, через какую терапию или тренировки я прошла, ничто не позволяло мне забыть о голоде и жажде. Черт, жажда была хуже всего.

— Я помню, как у меня перехватило горло, — прошептала я. — Или это то, что я чувствовала, потому что мой язык был таким толстым, что я не могла глотать. Я не могла дышать. Я буквально умирала, когда они наконец открыли дверь и вытащили мое тело наружу.

Его кулаки сжались сильнее, вены выступили, но выражение его лица оставалось нейтральным. Только потому, что я была обучена замечать мельчайшие движения тела, я даже увидела, как дрогнули его руки. Я умирала от желания узнать, о чем он думал, но сначала я должна была рассказать эту историю.

— После этого было похоже, что монстр в них вырвался на свободу. Я была наказана таким количеством способов, что не смогла уследить. Но шкаф, этот крошечный гребаный шкаф был хуже всего. Так много раз я лежала там в собственной моче, потому что он был недостаточно велик, чтобы я могла пойти куда угодно, кроме того места, где я сидела. Так много раз я задавалась вопросом, был ли это мой последний момент на Земле и действительно ли это было бы так плохо. Я была гребаным ребенком, и я уже покончила с этим миром.

Слезы тихо катились по моим щекам. Следы моей боли. Я позволила себе секунду почувствовать их, а затем отключила это, потому что я больше не была тем человеком.

— Как долго ты была с ними?

— Слишком, блядь, долго.

Он придвинулся немного ближе ко мне; я могла чувствовать жар его тела, почти как будто огонь каким-то образом был зажжен.

— Ты убила их?

Я ухмыльнулась впервые с тех пор, как начала свой рассказ.

— Давай просто скажем, что их больше нет рядом, чтобы мучить маленьких детей.

Я не была тем, кто убивал их, но я подстроил ситуацию так, чтобы они оказались не в том месте в нужное время.

Сенсей наказал меня за то, что я позволила своим эмоциям взять надо мной верх.

Но оно того стоило.

Брэндона и Клодетт — и, возможно, Алекса — ждала та же участь, потому что, очевидно, я не могла быть более значимым человеком.

К черту это.

Глава 6

После того, как мы с Рафом покинули его — особое место—, он подождал снаружи моей комнаты, пока я переодевалась в новую форму. Царапину на моем плече нужно было только залатать, и я была готова идти, так что мы направились обратно в школу. Возле столовой я начала волочить ноги. Абсолютно последнее, что я хотела делать, это находиться в одной комнате с Алексом, где он ожидал бы, что я сыграю свою роль.

Я не могла этого сделать. Не раньше, чем поговорю со своими друзьями и объясню, что я не просто перенесла какой-то психический срыв… Не раньше, чем я поговорю с Джорданом.

— Эй. — Я положила руку на предплечье Рафа, останавливая его, прежде чем мы свернули в коридор, который привел бы нас прямо в зал для завтраков. Он посмотрел вниз на мою руку на своей обнаженной коже — потому что он закатал рукава рубашки в этой убийственно сексуальной манере плохого мальчика — затем поднял бровь. — Насчет того, что было раньше. То, что ты видел… — Я замолчала, когда стыд и вина захлестнули меня. Не то, что я должна была Рафу, блядь, ничего, но это было, как я себя чувствовала, тем не менее.

Я ожидала от него какого-нибудь едкого оскорбления, что-нибудь о том, какой я была слабой, чтобы снова — попасться— на ложь Алекса.

Это не то, что у меня есть.

— Это был умный ход, — прокомментировал сварливый член королевской семьи, его губы были плотно сжаты от неудовольствия, или отвращения, или чего-то в этом роде. — У нас было не так много возможностей выработать стратегию, но я, вероятно, предложил бы то же самое. Играем вместе, пока мы лучше не разберемся в этой ситуации. Кто знает, что бы сделал Алекс, если бы ты попыталась публично порвать с ним? — Он нахмурился, его взгляд расфокусировался, пока он обдумывал это.

Я тяжело сглотнула, страх пробежал по мне. Мои друзья — и Раф, всегда подозревали, что Алекс стоит за смертью Жасмин. И теперь я знала, что это был он. Или, по крайней мере, он приложил ко всему этому руку.

— Он знает, что я знаю, — призналась я тихим голосом, чувствуя себя самой большой идиоткой на планете. Конечно, я должна была обсудить план с другими членами королевской семьи. Что за идиотка.

Из тех, кто никогда не знал никого, на кого мог бы положиться. Вот из каких.

Раф ничего не сказал, но слегка сузившиеся его глаза позволили мне заполнить пробелы.

— В любом случае, — поспешно продолжила я, не желая зацикливаться на своей глупости, — он сказал мне, что мне нужно продолжать встречаться с ним, публично продолжать притворяться, или меня убьют, как Жасмин. Или еще хуже.

Брови Рафа взлетели вверх.

— Что хуже?

Я вздрогнула. — Когда я подслушала его разговор с Клодетт, она сказала что-то о Сибири и… принудительном ЭКО?

Его глаза сверкали, как тропический шторм, а кулаки по бокам сжались в тугие шарики.

— Предоставь это мне, — сказал он, его голос был подобен раскатам грома. — Я получу больше информации. Но я нахожу реакцию Алекса интересной.

Я фыркнула. — О? Как же так?

Раф слегка пожал плечами.

— Звучит почти так, как будто он пытается защитить тебя от кого-то другого. Что заставляет меня задаться вопросом, насколько глубоко заходит это дерьмо.

Я побледнела, но кивнула. Он был абсолютно прав.

Его считыватель на ладони загорелся и зажужжал, и он, нахмурившись, взглянул на него. — Мне нужно идти.

Вот и все. Просто… Мне нужно идти.

— Подожди! — Я выпалила, когда он начал удаляться от меня. — Что мне теперь делать?

Он ответил, не помедлив и секунды.

— Именно то, что ты делала все это время, насилие. Держи своих