— Освободи завтра вечер, детка. Покажу тебе небо в алмазах.

Между нашими губами практически не остается расстояния. Вижу, как расширяются зрачки у Нелли, как предвкушающе раскрываются ее губки. И резко отстраняюсь. Пусть малышка помаринуется.

— Завтра после работы, мышка.

Подмигиваю ей и сажусь в машину. Знал бы я в этот момент, чем обернется наше свидание, повел бы себя совершенно иначе и всыпал бы девчонке по заднице превентивно!

12 Михаил

К родителям я приезжаю за сорок минут. Мать уже вернулась — выходит встречать меня. Как и всегда, когда вижусь с ней, внутри расходится уютное тепло. Ощущение, что я реально вернулся домой.

Чем реже я появляюсь здесь, чем реже вижу ее, тем острее оно каждый раз. И нет, не специально я держу дистанцию — просто жизнь крутится все быстрее.

— Миша, — улыбается мама, обнимает.

Она у меня хрупкая, миниатюрная. Женщина, которая для меня навсегда останется идеалом. Я таких, как она, и не встречал — верных, добрых, нежных и в то же время со стержнем внутри. Другая бы с отцом и не ужилась.

— У тебя все в порядке? — мягко интересуется она, давая понять, что вопрос неспроста.

— Порешал кое-что, — отмазываюсь привычно. Обнимаю крепче. — Обалденно выглядишь. Кажется, у тебя не день рождения, а день «минус десяточка», а?

— Ой, хитрец, — улыбается она еще шире. — Идем к столу. Тебя все потеряли.

— А ты? Почему я не застал тебя пару часов назад?

Она загадочно улыбается, но не отвечает. Но в глазах — счастье. Значит, порядок. Впрочем, батя и сам строго следит за тем, чтобы она не плакала. Пацаном я пару раз видел, как он трясся над ней, когда мама серьезно болела. Наверное, с тех пор у меня и въелось вот это понимание, как должна выглядеть семья. Но ничего подобного я и близко не видел вокруг себя. Не было женщин, которые хотя бы приблизились к моему идеалу.

Семья за столом вовсю празднует. Сестры сидят, пока их мужья возятся с детьми. Я уже собираюсь пойти к ним, как вдруг дядя Алекс тормозит меня:

— Ну, и как? Решил проблему-то?

А взгляд у него такой ехидный-ехидный.

— Естественно. Были сомнения?

Он переглядывается с моим отцом. Тот глубокомысленно хмыкает.

— Вить? — мама вопросительно смотрит то на одного, то на другого. — Саш?

— Да вот прикидываю, как быстро на моего племянника подадут в суд за домогательства в офисе.

Мама охает, смотрит на меня с осуждением. Ей даже говорить ничего не надо. Я же стискиваю зубы. Формально — да, есть причины для такой подъебки.

— Но всегда есть варианты, Мишань, — добавляет дядька, а затем, довольный собой, помогает своей супруге подняться из-за стола и идет к внукам и зятьям. Я же остаюсь под прицелом сестер и родителей.

— Ну, Миша, — фыркает Дашка, качая головой, пока остальные смотрят на меня с осуждением. Все, кроме бати. У него на лице вообще хрен что прочтешь.

— А девочка хорошая? — с надеждой спрашивает мама. Я только закатываю глаза.

— У дядьки спроси — он, похоже, лучше меня ее рассмотрел, раз придумал там что-то.

В этот момент Данька издает победный клич, и все внимание переключается на детскую площадку, а я выдыхаю с облегчением. Еще не хватало мне семейных поучений.

Остаток вечера проходит спокойно. Даже дядька и тот не цепляется, даже взглядов многозначительных больше не бросает.

А следующий день начинается бодро — контракт на охрану крупного объекта сваливается на меня так внезапно, что полдня я только успеваю разгребать все формальности.

Нет времени даже как следует подогреть мышку к вечеру. И это, видимо, ее расслабляет. Ближе к вечеру она сама заносит мне чай на подносе. В целом как я люблю. Просто обычно я сам прошу его сделать, а тут вдруг инициатива с ее стороны.

— Там еще из бухгалтерии принесли на подпись, — отстраненно говорит Нелли, умостив поднос у меня на столе.

Растираю лицо руками. Да, не так я планировал провести день. Бросаю на нее взгляд — опять оделась как монахиня. Но меня-то уже не обмануть.

— Ты так на свидание поедешь? — интересуюсь, забирая чашку с чаем.

Делаю приличный глоток и понимаю, что вкус странноватый.

— Ну, так вы не предупредили, что есть дресс-код, — сухо отвечает Умарова. — Не нравится, я могу…

— Мне — нравится, — чеканю, не давая ей даже малейшей возможности отыграть назад. — Что за чай сегодня? Старый закончился, что ли?

— Новый поставщик, — нервно дергает она плечом. — Не подходит? Заказать другой?

Задумчиво смотрю в кружку. Хотя, может, кажется?

— Да пусть будет.

Встречаемся с ней взглядом — она как-то уж слишком пристально за мной наблюдает. Тут же отводит глаза, будто боится, что я заметил ее интерес.

Волнуется моя детка. Что ж, это хорошо. Поди, вчера полночи не спала, если я правильно понимаю их бабскую логику.

— Ну, я тогда пойду? За документами.

И ведь правда приносит. От обилия цифр у меня к концу дня уже башка гудит. Но мысль о том, что вечер, а затем и ночь будут шикарные, настрой поднимается.

Мне даже плевать, что Нелли снова прячется за ширмой монахини. Черт с ней, нравится играть в маскарад — пожалуйста.

Главное, что этой ночью я разверну эту безвкусную обертку и…

Когда на часах, наконец, шесть вечера, пьянея от предвкушения, выхожу в приемную, но там меня ждет сюрприз — Нелли нет на рабочем месте. Больше того — ее компьютер выключен, а вещей нет.

Охереть!

Достаю телефон, чтобы позвонить засранке. Хотя сам-то уже зверею от того, что она выкинула. Ну, Мышка, держись. Если она сейчас…

Позади слышу тихую мелодию и, резко обернувшись, столбенею.

Нелли стоит в дверях, держа в руках свой мобильный, на который я ей яростно названиваю.

— Михаил Викторович, что-то срочное?

Кажется, даже голос у нее становится томным. А еще она выглядит пиздец как соблазнительно. Куда только делась эта ее монашеская роба? Впрочем, хер с ней.

Так, как сейчас, мне нравится куда больше — темное платье, облегающее ее фигуру, чуть выше колена с довольно пикантным вырезом, легкий плащ небрежно перекинут через руку, а темные локоны…

Охереть. Как же будет кайфово намотать их на кулак, пока она будет стоять на коленях передо мной, или когда я буду вдалбливаться в это податливое тело сзади.

— Так мы пойдем куда-то?

С огромным трудом собираю мозги в кучу. Перед глазами даже чуть плывет. Меня