Донецк тоже трясло от какого-то невиданного возбуждения.

А потом было 2 мая. И город на сутки замолчал. Катя с братом шли тогда по полупустым улицам, впервые наполненным той самой необъяснимой, колкой тревогой, которая год назад поселилась у нее в сердце. Катя ее узнала, испугалась, и когда она подходила к дверям квартиры, от волнения у нее закружилась голова и сильно затошнило.

Папа был дома. Он сидел перед телевизором и, казалось, даже не заметил прихода детей. Катя встала у него за спиной и с ужасом смотрела на людей, которые беспомощно выглядывали из окон горящего здания, висели на водосточных трубах, камнем падали на асфальт. Они горели, они куда-то ползли, они были все черные от гари, их чем-то били, их куда-то тащили, все вокруг кричали, кто-то стрелял. Кто-то за кадром смеялся. Чувство нереальности происходящего стало совершенно отчетливым. Кате казалось, что она в космосе, что она из своей жизни переместилась в иное, параллельное пространство.

Мама заставила их поужинать и отправила Ромку спать. Катя хотела подойти к папе, но не решилась и тоже ушла в свою комнату. Папа неотрывно смотрел на экран телевизора – не в силах встать, не в силах даже говорить.

И утром он все так же сидел на диване с пультом в руках.

День рождения Ромы был скомканным, как фантик от конфеты. Вроде бы они сидели вчетвером за столом, над головой висели воздушные шарики, стоял торт со свечками, и мама что-то долго и торжественно говорила, улыбалась, что-то Роме желала. Но Катя тот день не запомнила, он почти стерся из ее памяти. Кроме вечера. Вечер она хорошо запомнила. Отец тогда снова ушел из квартиры, а Рома сел смотреть телевизор в гостиной. Мама тихо зашла в ее комнату.

– Нужно поговорить! – напряженно произнесла она.

Катя испугалась. От мамы отчетливее, чем обычно, веяло холодом. Она села на кровать, придирчиво осмотрела комнату, но не нашла, видимо, к чему придраться. Катя вопросительно смотрела на нее.

– Катя, ты уже большая, ты почти взрослая, – на удивление мягко, вкрадчиво начала мама. – Поэтому и говорить с тобой я буду как со взрослым человеком. Ты сама видишь, что происходит в стране, какой бардак здесь творится.

Катя удивленно кивнула. Обычно их с мамой разговоры сводились к быту, школе и Ромке.

– Значит, ты меня поймешь, – продолжила мама. – Находиться в Донецке опасно. Нам нужно срочно уехать из города.

– Папа сказал, что они в город не зайдут! – убежденно ответила Катя. – Их не пропустят!

– Папа сказал… – недовольно повторила мама. – Папа сейчас много чего говорит. А головой своей думает мало. Поэтому приходится думать мне. В первую очередь думать о вашей безопасности, Катя. И твоей, и Ромы. Нам надо быстро уезжать!

– Куда? – спросила Катя.

– В Полтаву. С сестрой я уже договорилась, они нас примут на какое-то время.

– А когда?

– Чем раньше, тем лучше. Окончания школы ждать не будем! – решила она и встала, подумав, что разговор с дочкой окончен. – Я завтра пойду, поговорю с директором!

– Надолго?

– Не знаю, – сухо произнесла она, собираясь уже выйти из детской. – Возможно, надолго.

– А папа? – растерялась Катя. – А как его работа? Его отпустят?

– О чем ты? – удивилась мама и резко повернулась к ней. – С чего ты решила, что он с нами поедет? Естественно, он с нами не поедет.

– Почему? – смотрела на нее Катя.

– Потому что у него крыша поехала! – раздраженно ответила мама. – Ты сама не видишь? Ты не понимаешь, что будет?

– Что будет? – недоумевала Катя.

– Плохо нам всем будет! – нервно выпалила она.

Катя молча уставилась в узор на ковре.

– Пойми, сейчас здесь опасно, – снова неестественно мягко заговорила мама. – Нам нужно уезжать, пока есть такая возможность. Умные люди бегут. И нам надо поторопиться.

– Но как же папа?

– Катя, он взрослый мужчина. Пусть живет своими мозгами. Если они у него остались… Я ваша мать, я должна думать о вашей безопасности.

– А к сентябрю мы вернемся?

– Катя, я не знаю! – всплеснула руками мама. – Откуда я могу знать! Если что, в школу пойдете там, я договорюсь. Думаю, проблем с этим никаких не будет.

– Там, в Полтаве, в школу? Зачем? – опешила Катя. – Я не хочу. А папа? Подожди, вы что, разводитесь?

– Катя, твой папа сошел с ума! Или впал в детство. Он, наверное, в казаков-разбойников не наигрался. Ну и пусть они тут играют, раз им так хочется. А я жить хочу! И за вас боюсь.

– Ты думаешь, нас убьют? Националисты?

– Да кто угодно, Катя! – вновь начала заводиться мама. – Тут по улицам мужики ополоумевшие с автоматами бегают! Не сегодня-завтра тут будет армия!

– Русская? – удивленно спросила Катя.

– Папуасская, – нервно проговорила мама. – Ты что, действительно, не понимаешь, что происходит? Здесь будет либо война, либо… Наши военные придут и начнут со всеми разбираться! В лучшем случае их всех тут посадят! И твоего папу – в первую очередь. И то, если ему очень повезет!

– Папу? Посадят? – переспросила Катя. – За что?

– Ты новости не смотришь? Ты где летаешь? – с недоумением взирала на нее мама. – Они здесь бунт устроили. Они здания захватывают! Их террористами назвали. Их сепаратистами назвали. Ты думаешь, это просто слова? Нет. Такие слова просто так не произносятся. Они еще не понимают, что их ждет! А я понимаю, я… знаю. И какие последствия могут быть для нас, тоже прекрасно понимаю. Представляешь, если его посадят? Хочешь быть дочкой уголовника? Ладно, если тут быстро наведут порядок, это еще будет хорошо для всех. А если тут война начнется? Я ваша мать, я должна вас спасти, обеспечить вам нормальную жизнь. Ты же в институт хочешь? Ты нормально жить хочешь?

– Нормально жить… – пробормотала Катя. – …без папы… не хочу.

– Ты дура? – взвилась мама. – Ты хочешь, чтобы тебя убили?

– Как в Одессе?

– Катя, я понимаю, ты любишь папу, – снова понизила тон Лариса, хотя голос у нее уже пылал от гнева. – Но, ты пойми, сейчас нужно думать о себе, о брате, о вашем будущем, – нервно загибала она чуть дрожащие пальцы. – Подумай о твоих перспективах в этой жизни, об институте, о профессии… Тебе нужно сделать правильный, взрослый выбор!

– Выбор? – задумчиво переспросила Катя.

– Да.

– То есть мы уедем, а папа останется здесь, и…

– И у тебя будет нормальная жизнь, – заключила мама. – Мы справимся. Нам помогут. Мы будем жить даже лучше, чем сейчас. Гораздо лучше. Ты закончишь школу в Полтаве, поступишь в хороший институт…

– А папу либо посадят,