Шрифт:
Закладка:
Лайла ничего не ответила, а единорог вдруг повернул голову и с любопытством обнюхал палец следопыта.
— А теперь мне почему-то кажется, что я сильно перебрал в таверне… — со смешком прокомментировал Джон. — Нет, серьёзно, он как живой…
Вампирша не выдержала и звонко рассмеялась, отчего иллюзия распалась на множество гаснущих искр.
— Ну вот… исчез… — следопыт с досадой разглядывал пустые ладони. Он поднял взор и, встретившись взглядом с девушкой, одобрительно закивал: — Впечатляет. Правда. Всегда знал, что ты умница.
Воин ласково провёл рукой по волосам Лайлы, заботливо заправив за ухо растрёпанную ветром прядь. Подобно нежащейся на солнце кошке, она прикрыла от удовольствия глаза, чуть наклонив голову набок.
— Продолжай, — промурлыкала вампирша. — И, возможно, я открою тебе ещё один секрет…
— Вот как? — воодушевлённо отозвался Джон. Его пальцы осторожно соскользнули на шею девушки. — Хочешь удивить меня ещё больше?
— Думаешь, не смогу? — игриво промолвила она, ощущая нежные прикосновения.
— А вдруг нет? — с провокационным задором ответил следопыт. — После такого лихого представления, тебе придётся хорошенько постараться…
— Неужели ты так плохо меня знаешь? — не открывая глаз, Лайла поманила его пальцем и, изящно обняв приблизившийся торс, страстно прошептала воину на ухо: — Я могу создать иллюзию размером с Бамбука.
Рука Джона неожиданно замерла.
— Что-то не так? — невинным голоском поинтересовалась вампирша.
Она отклонилась назад, чтобы в полной мере насладиться произведённым эффектом. На лице избранника застыла немая задумчивость: он представлял услышанное в голове и, судя по проступающему изумлению, весьма успешно.
— Это же… двухметровая огненная махина⁈ — наконец ошарашенно выдал следопыт.
— И мой главный козырь в грядущем бою с Эрминией, — смотря на угасающую колдовскую руну, гордо добавила Лайла.
Удивлённо вздрогнув бровями, Джон демонстративно закашлялся в поднесённый ко рту кулак.
— Полагаешь, не впечатлит её? — попыталась угадать его мысли вампирша.
— Да нет… Просто поражаюсь масштабам ваших тренировок, — следопыт тяжело вздохнул и на секунду оглянулся: — Зато теперь понятно, зачем Рэксволд с Эрминией тащат ту баллисту.
— Что? — растерянно обронила Лайла, выглянув из-за могучего плеча воина на едущих позади всадников, что-то приглушённо обсуждавших на виверхэльском языке. Естественно, никакой баллисты у них не было, и, когда Джон разразился хохотом, она почувствовала себя неловко.
— Шутки, значит, шутить вздумал? — мстительно прищурив глаза, вампирша незамедлительно одарила следопыта звонким щелбаном.
— Ау, — Джон со смешком потёр лоб. — Вроде принцесса, а бьёшь как заправский… — он так и не договорил: оказалось, очень сложно подобрать определение девушке, недюжинной силе которой могли позавидовать все, кого ему когда-либо довелось знать, начиная с крепких солдат и заканчивая легендарными воителями.
— Как кто? — оживлённо полюбопытствовала Лайла. — А, Джон?
Наблюдая, как она поднимает руку, смыкая пальцы в кольцо, следопыт снова вздохнул и покорно зажмурился. Однако вместо ожидаемого щелбана, он вдруг ощутил поцелуй, настолько долгий и чувственный, что, когда вампирша наконец освободила его губы от ласк, не сразу открыл глаза.
— Ты сводишь меня с ума, — вполголоса сказал Джон и влюблённо посмотрел на девушку.
— На меньшее я и не согласна, — с обольстительной улыбкой ответила Лайла, после чего изящным жестом пощекотала подбородок воина, слушая, как шелестит под пальцами чёрная жёсткая борода.
Очарованно глядя друг на друга, они уже и забыли, что едут не одни, но нарастающий стук копыт вернул их в реальность.
— Хватит обжиматься, — бросил поравнявшийся с ними Рэксволд. — Не то так до зимы тащиться будем, — на него уставились две удивлённые пары глаз, и он активно замахал рукой: — Давайте, давайте! Нужно ускориться.
— Как обычно… — печально промолвила Лайла, снимая с луки поводья и неохотно перебираясь на Фелниеру.
— К чему такая спешка? — Джон пересел в седло.
— На востоке, — по левую руку от него вырисовалась Эрминия.
Следопыт обратил внимание на потемневший кусок горизонта, который растекался по голубому небу свинцовой серостью:
— Тоже мне — панику развели. А я уж думал: что-то серьёзное. Ну, вымокнем немного. В первый раз, что ли?
Рэксволд посмотрел на мечника как на умалишённого и, видя, что тот действительно не собирается подгонять шагавшего жеребца, недоумённо проговорил:
— Ты идиот или притворяешься? Гроза, Джон!
— И? — с непониманием произнёс следопыт. — Ты думаешь, я грома боюсь?
— Похоже, он не знает, Рэкси, — придерживая капюшон, воительница повернула голову и взглянула на ассасина.
— Угу… Ладно Лайла, но ты… — он осуждающе покачал головой и поцокал языком. — Н-да. А ещё путешественником назвался…
— Да что я должен знать-то⁈ — не выдержал Джон, которого сложившаяся ситуация уже начала выводить из себя.
— Неужели здешние грозы чем-то отличаются от эльтаронских? — всматриваясь в расползавшиеся тёмные облака, вампирша беспокойно наматывала прядь на указательный палец.
— А вы не спешите и скоро узнаете, — Рэксволд поднял коня в галоп и стремительно помчался вдаль.
— Не советую, — сухо изрекла Эрминия, поправляя заткнутое за наруч зеркальце перед тем, как последовать за убийцей.
— Ох, если это очередная шутка, я ему точно накостыляю, — вслед удаляющимся спинам проворчал Джон, хотя интуиция настойчиво твердила, что правда на стороне ассасина: как минимум казалось странным отсутствие странников на дороге, ведущей к крупному городу.
Решив не испытывать судьбу, следопыт с вампиршей догнали спутников, которые, доехав до развилки, направили лошадей к началу извилистой горной дороги. Взбиравшийся ввысь узким серпантином подъём обещал немало трудностей.
* * *
В Бухте Справедливости, которая располагалась на покатом побережье чуть южнее Савальхата, часто гостил ветер. Уставая короновать волны белыми гребнями и обгладывать скальный мох, он возвращался к большому раскидистому дереву, чьи мощные ветви гнулись под весом болтавшихся на нём мертвецов, в прошлом известных пиратов. Их свозили сюда со всех частей королевства, чтобы предать казни и сделать частью символа, призванного внушать ужас всем, кто промышлял морскими грабежами.
Вот и сегодня, сидя на лошади со связанными руками и петлёй на шее, очередной кандидат на вздёргивание ждал своей участи. Плотная повязка на глазах не давала ему увидеть группу солдат, что громко хохотали, глядя, как плюгавенький, упитанный офицер примеряет круглую золотую серьгу, изображая бравого пирата.
— Оставлю себе, — наконец убрав украшение в карман кителя, Годверк покосился на преступника и злорадно добавил: — Тебе она всё равно не пригодится.
Черноволосый кудрявый флибустьер хранил молчание. Он самозабвенно вслушивался в наполнявшие округу звуки. Покачиваясь на ветру, на все лады скрипели верёвками исклёванные птицами, гнилые мертвецы; перестукиванием костей и шуршанием обрывков кожи о трагичном первенстве заявляли ветхие скелеты — все они рассказывали пойманному пирату свои истории, но очередной возглас офицера заставил усопших замолчать.
— Эй! Чего притихла, шваль морская? Страшно небось⁈ — лейтенант довольно усмехнулся. — Неуловимый Густаф… Попался как ребёнок и теперь сдохнешь на суше, будто крыса помойная. Хотя… ты и есть помойная крыса!
— Страшно… — с эльтаронским акцентом ответил флибустьер. — У меня аж член задёргался как гадюка. От ужаса, видимо, — он расплылся в издевательской ухмылке. — На море взять не смогли, так в порту с девки стащили… Кстати, про ребёнка… У меня вопрос тут появился: часто местные дети по борделям шляются или ты по своим выродкам судишь? Хотя подожди, не отвечай. Я уже и сам догадался: они у тебя там на хлеб зарабатывают. Плешивый папашка-то всё на выпивку спускает! — пират разразился задорным хрюкающим смехом.
— Шаромыжная свинья! — рассвирепевший офицер выхватил у солдата копьё и, размахнувшись тупым концом, со свистом обрушил древко на лицо преступника так, что тот едва не свалился с лошади, ещё туже затянув петлю на шее.
— Хряк, — выровнявшись в седле и облизав разбитые губы, поправил его Густаф.
— Какое же удовольствие — выдернуть лошадь из-под твоей задницы, — Годверк взял кобылу под уздцы, — смотреть, как ты дёргаешься в петле… — он не глядя бросил оружие копейщику.
— Даже если так… — улыбнулся флибустьер, роняя кровь на ярко-жёлтую рубаху, наполовину разодранную стражей при поимке. — Я уже чертовски знаменит и умру свободным, как ветер. Ты же навсегда останешься мелкой сошкой, отрыжкой гарнизона. Будешь на побегушках у закона, пока яйца не поседеют. А потом о тебе никто и не вспомнит.
— Ну-ну. Пиратское отребье, — сквозь зубы процедил Годверк, после чего намотал кожаный повод на ладонь. — Властью, данной мне, я приговариваю тебя…
