не запыхался, гад…

Я, конечно, очень старался, но в конце концов на двадцать третьем отжимании упал. Попробовал ещё раз и не смог – руки не держали совсем. И тогда я встал. А что, лежать, что ли, раз не смог больше отжаться?

Николай усмехнулся и такой с презрением говорит мне:

– Бери свой лапоть и плети! Да побыстрей! Если я из-за тебя останусь без ужина, тебе не поздоровится!

Мне, конечно, хотелось отомстить ему и лишить вечерней каши, но я сам уже сутки не ел.

Я вспомнил последний ужин дома, как наскоро перекусил бутербродом с чаем, и мне стало совсем тошно.

Да, нужно было сделать чёртов лапоть быстро. Не потому, что Николай так сказал, а потому, что у меня у самого от голода уже голова болеть начала. Мне и так было плохо, а отжимание только усугубило моё состояние.

Руки у меня тряслись от напряжения. Полосы коры и раньше расползались, а теперь и вовсе удерживать их никакой возможностей не было.

Николай смотрел на меня, и я чувствовал его раздражение. Но мне было пофиг. Я от отчаяния не видел, что куда нужно засовывать, с чем переплетать.

Я готов был сдаться. И если бы тут сидел кто другой, а не этот выскочка, я бы сдался, но при нём не мог себе этого позволить. Я продолжал упрямо заплетать, расплетать, когда не получалось, и снова заплетать эти чёртовы цины.

Николай сначала злился, а потом понял, видимо, что злостью не поможешь, начал подсказывать мне. Но от этого было мало толку. Потому что руки у меня тряслись, и голова от голода плохо соображала, да и в глазах стояли слёзы отчаяния.

И тут мне на коленку запрыгнул Дёма. Он пролез мне под руку и уселся на ноге. Много ли котёнку надо места?

А потом Дёма начал тарахтеть, и я успокоился. И сразу увидел, какие полосы и как нужно заплетать.

Короче, лапоть получился страшный, но он получился. И практически без подсказок Николая. Ну как без подсказок? Он показывал мне, какую цину брать и куда её заправлять.

В общем, в столовую мы успели в самый последний момент. Высокая крепкая кухарка неприветливо зыркнула на нас и плюхнула в тарелки уже остывший плов, потом налила в стаканы киселя, дала по куску хлеба и начала протирать раздаточный стол, всем своим видом показывая, чтобы мы побыстрее выметались отсюда, что она вообще делает нам одолжение.

– Спасибо большое, Агафья Ефимовна! – сказал ей Николай и ткнул локтем меня в бок.

Я сразу сообразил, что нужно, и тоже сказал:

– Спасибо, Агафья Ефимовна!

Было очень вкусно. А с учётом того, что я сутки не ел, так и вовсе.

– Эх, какое объеденье! Прям язык проглотил! Жаль, мало, – протянул Николай.

– Вы б ещё через час пришли! – проворчала Агафья Ефимовна.

Но добавки нам дала.

Когда мы сытые вышли из столовой, Николай уверенно повернул направо и пошёл по тропинке.

Я не знал, что мне делать, куда идти, будут ли ещё какие-то занятия или нет, где все и вообще. Можно было, конечно, пойти за Николаем или просто спросить у него, но нет. У кого угодно, но только не у него. Поэтому я повернул налево и вышел как раз к комнате наказаний и к крыльцу, на котором раньше сидел Боря. Сейчас там никого не было.

Не зная, что делать дальше, я сел на крыльцо и загрустил. Я ведь по сути ничего не знал о месте, куда попал. Что это за школа, почему на воротах автоматчики, а на заборе – камеры. Кто тут руководители, что за люди? Для чего они готовят парней? Есть ли у учителей права на преподавательскую деятельность? И вообще, как там мама с папой и с Сонькой. Доехал ли до дома Арик? Или его тоже кто-нибудь похитил? Меня, наверное, ищут уже, а я и весточку подать не могу – телефона нет.

Глава 6

Вообще, телефона мне очень не хватало. Нас в Школе волшебства обязали завести телефоны с самого первого класса. Мы домашнее задание по телефону и получали, и сдавали. Все эти классные чаты, группы по интересам, паблики, странички, лента новостей… Я сейчас чувствовал себя оторванным от жизни.

Нам, конечно, в школе рассказывали про всякие там телепатии и другие волшебные штучки, но в основном говорили, что пользоваться этим без разрешения нельзя, что нужна специальная лицензия. А у меня она откуда? Да и не учили нас. Зачем телепатия, когда есть телефон?

И вот я сидел на крыльце и понимал, что сейчас, чтобы связаться с родителями или другом, только телепатия бы и подошла, но я не знал как.

Дёма, по своему обыкновению начал тарахтеть, и я, поглаживая его, решил попробовать. Раз телепатия существует, а у меня есть некоторые способности, иначе меня не взяли бы в Школу волшебства, значит, почему бы и нет?

Короче, сижу, наглаживаю Дёму и представляю Арика.

Почему его? Ну не родителей же? Я ж ведь собирался заняться запретным делом – передачей мыслей на расстоянии, так с кем, как не с другом, с которым мы не в одной переделке побывали.

И вот наглаживаю я Дёму, а сам думаю про телепатию, про то, что хочу весточку передать да спросить, как он там? Пообщаться в общем.

Наглаживаю, значит, и думаю, наглаживаю и думаю…

И тут вижу, как будто Арик сидит на скамейке около своего подъезда… Я сразу вспомнил, как сам сидел, как украли меня, как привезли сюда, а тут ошейник и наручники надели и на цепи подвесили…

В следующий момент меня грубо сдёрнули с крыльца.

Дёма испугался и рванул куда глаза глядят. Я, было, дёрнулся за ним, но Игорь Петрович тряхнул меня ещё разок и, когда я на него осмысленно посмотрел, спросил:

– Почему ты тут, а не на занятии?

– На каком занятии? – закричал я от обиды и боли – Дёма, убегая, от неожиданности когтями располосовал мне ногу.

– Как на каком? – удивился Игорь Петрович. – Тебе что, никто ничего не сказал.

Я промолчал. Очевидно же, что я не знаю, куда идти и что делать. Я здесь первый день, если что.

– Пойдём! – сказал он и направился в ту сторону, куда утопал Николай.

Мы пришли на веранду – эдакая крытая площадка с деревянным полом и тремя стенами – защитой от ветра. И со скамейками по периметру.

Парни, разделившись на пары изучали какие-то приёмы. На борьбу это не сильно походило, на танцы – тем более. Один