Сразу понял, что это по мою душу. Тот водитель из бэтээра рассказал про быстрое и страшное уничтожение своей группы. А ведь ещё могли и девчонок отыскать, допросить и узнать от них про энкавэдэшника в неизвестном костюме с чудо-оружием, легко дырявящем бока бронемашины.

«Зараза, я же не хотел», — скрипнул я зубами, понимая, что подставил девчонок. Хоть бы от них отстали, допросили и отпустили, не поверили или посчитали их слова бредом.

Дождавшись, когда визор в костюме перезарядится, я вскинул гаусску к плечу, направил на самолётную кабину и трижды надавил на спуск.

В игре винтовка имела фантастические ТТХ (даже для игры). Скорость пули указывалась в районе десяти-одиннадцати тысяч метров в секунду. Выше, чем первая космическая и почти равна второй! Чисто физически при такой скорости пуля уничтожала бы почти любые объекты — от пехотинца до танка. Видел я видеоролик в интернете про испытание обычной винтовочной пули, которая разогнанная до тысячи трёхсот метров буквально проплавляла сантиметровую стальную плиту. А что говорить про шарики из особого прочного и тяжёлого сплава на скорости ещё большей? Вот то-то и оно. Там ядерная реакция должна происходить при столкновении снаряда и цели.

В нашем мире реальность подкорректировала тактико-технические характеристики. На мой взгляд, пятимиллиметровый шарик вылетал из ствола со скоростью около трёх тысяч метров в секунду, может, две с половиной.

Трёх пулек хватило, чтобы убить пилота и повредить крыло в самолёте с той точки на земле, где находился я.

Самолётик клюнул носом, пошёл на разворот с постепенным снижением, потом у него резко отлетело правое крыло, и он закувыркался к земле. Я следил за вражеским летательным аппаратом до самого последнего момента и был уверен, что пилот выпрыгнуть не успел. Скорее всего, был убит ещё первой пулей.

«Сами не летаем и другим не дадим!», — гордо произнёс я и тут же приуныл, вспомнив о не успевшей исполниться мечте: реализовать костюм Железного Человека. В нём бы я и налетался, и настрелялся, и задал немцам перца не опасаясь нахапать ответок.

После звонкого щелчка по немецкому носу, я с отличным настроением направился к месту рандеву с будущими советскими партизанами и членами моего отряда.

Тайная база пряталась в двадцати километрах от ближайшего населённого пункта, на границе с болотом и вдалеке от хоженых лесных дорог. Здесь ещё до начала войны, скорее всего, год-два назад были отрыты землянки, блиндажи, траншеи со стрелковыми ячейками, сделаны несколько замаскированных точек для наблюдения за подступами к лагерю.

Я был полным профаном в военном деле и сам бы никогда не нашёл бы и половины объектов, но в костюме имелась целая куча полезных вещей, которые с лёгкостью показали мне часовых и основные силы партизан. Удивило их количество — тридцать один человек. Может, остальные ещё не пришли или ушли «на дело»? Громить тылы, пускать паровозы под откосы, освобождать пленных и что там делали партизаны в годы войны?

Выходить к ним не стал. Запомнив расположение постов и секретов, я под невидимостью отошёл назад в лес. В полутора километрах нашёл крошечный овражек, сплошь заросший ежевикой и шиповником, и спрятал гаусску и нанокостюм с инъекциями. В одной гимнастёрке я чувствовал себя голым, но посчитал, что слишком рано показывать своё футуристическое снаряжение.

Обойдя лагерь партизан по дуге, чтобы оказаться с другой стороны, я нашёл ещё один овражек, на этот раз побольше и посуше, где устроился поудобнее, первым делом перекусил, потом положил на колени планшетку, сверху лист бумаги, взял в руки карандаш и начал творить.

Мне нужно было прийти к партизанам не с пустыми руками. Оружие и снаряжение, продукты — всего этого в лагере не было. И сомневаюсь, что при такой скорости развития начала войны партизаны успели получить на складах хоть что-то. Я же предложу им несколько ящиков «светок» с патронами и гору тушёнки и сухарей. Для начала три десятка СВТ и ящика четыре тушёнки.

Когда начал рисовать винтовку, то хлопнул себя по лбу — всё равно их нужно будет паковать в ящики, и я собирался те нарисовать позже, но ведь можно нарисовать сразу винтовки в ящиках! Если повезёт и местная реальность сыграет в поддавки, то я получу сразу восемь-десять винтарей без лишних затрат!

Так и поступил.

На листе бумаге нарисовал открытый деревянный ящик, выцарапав вид того из памяти (со времён войны и по сей день те не сильно поменялись, а я в армии на них насмотрелся, когда был в карауле на складах РАВ или получал боеприпасы там же на стрельбы для полка), в него вписал восемь винтовок с характерными дульными насадками и ствольными накладками.

Миг и… всё получилось!

На земле в овраге рядом с моими ногами лежал большой деревянный ящик, выкрашенный тёмно-зеленой краской. Внутри прятались восемь новеньких «светок» с полным набором сопутствующих принадлежностей.

Отдыхая после каждого рисунка, я создал четыре ящика винтовок и один с сотней банок тушёнки. Его же потом перерисовал, чтобы больше не мучиться с излишней детализацией и впускать в этот мир уже существующий предмет.

Проблема возникла с патронами.

Хоть убейте меня, но я не могу вспомнить обычный «цинк». Это же не просто железная коробка, выкрашенная в «хаки», там полно надписей, сообщающих, что за патроны лежат внутри. В общем, с «цинком» у меня не получилось. Штамповать патроны в обоймах? Я несколько секунд обдумывал эту мысль. Потом махнул рукой — к чёрту, эдак я до морковкиного заговения буду рисовать, чтобы обеспечить партизан боекомплектом. Проще всего будет подождать момента, когда увижу один из современных патронных ящиков с подходящим содержимым.

Для себя я нарисовал «папашу», да-да, тот самый сверхизвестный автомат ППШ, с которым в патриотических фильмах партизаны и красноармейцы громят врагов СССР.

С рисованием провозился до глубоких сумерек. Идти в лагерь в это время чревато выстрелом со стороны часового, который в потёмках может и не рассмотреть мою форму.

— Утро вечера мудреней, — вслух сообщил я комарам, вьющимся вокруг моего комиссарского тела, после чего завернулся в плащ-палатку и быстро уснул.

Утром, после завтрака и перед дорогой к партизанам, ещё раз осмотрел овраг, вздохнул, понимая, сколько и каких вопросов вызовет эта ухоронка, и стал собирать вещи.

Выход задержал ППШ. Ничего такого особого, просто мне стало интересно, как с этим неудобным аппаратом воевали люди? Я чуть кисть не вывихнул, приноравливаясь к хватке. Брался и так и эдак, но комфорта не получил