я уже говорила, Тате преподнёс Бо Шитали традиционный мешок с кукурузной мукой, женщины запели, и началось шествие к дому жениха. Мы спустились по ступенькам веранды, обогнули дерево авокадо и вышли на улицу. На голову Бо Шитали, подобно вуали, был накинут длинный читенге, луна серебрила наш путь. Мы шли под энергичный бой барабанов, кто-то пел, кто-то танцевал, к нам подключались всё новые участники праздника. На перекрёстке мы свернули налево, спустились с пригорка, пересекли мост и снова свернули налево. Толпа спрессовалась на узкой дороге, но Бо Шитали можно было увидеть даже издалека. Её ярко-красная с позолотой мусиси завораживающе переливалась в вечернем свете. Мы шли и шли, к нам стягивалось всё больше народа, кто-то просто стоял на обочине и наблюдал за процессией. Заморосил дождик. Мы шли по петляющей дороге, по обе стороны которой журчала в стоках зеленоватая жижа, а я мысленно вспоминала тихие вскрики Бо Шитали в том самом доме, куда мы сейчас направлялись.

Между тем праздник продолжался, наши лица сияли в лунном свете, серебряные нити дождя дрожали в воздухе, словно небесные ткачи срочно взялись ткать праздничную ткань. Песня нарастала мелодичным валом и вдруг оборвалась, когда мы остановились у знакомых ворот. Там нас поджидала принимающая сторона, их песня перекликалась с нашей: Айве ма зенья муламу зенья челете, айве, айве ма айве, айве челете айве[43].

Женщины принимающей стороны сделали несколько шагов вперёд и бросили нам под ноги бумажные деньги. И тогда наши женщины радостно закачали головами и продолжили песню, ритмично хлопая в ладоши: Айве, айве ма айве, айве челете айве. Выбежав вперёд, низенькая женщина из нашей группы суетливо подобрала мокрые банкноты и засунула их меж грудей, запев громче всех, и вся толпа подхватила следом за ней: Айве ма зенья муламу зенья челете. Мы сделали ещё пару шагов в импровизированном танце и остановились возле ворот. В наступившей тишине было слышно, как где-то завыла собака, из местных баров доносилась музыка… Женщина из нашей группы и мужчина принимающей стороны обменялись приветствиями, хозяева расступились, приглашая наших женщин во главе с тётушкой Грейс войти во двор. За спиной у меня спала в слинге Лимпо, она даже не пошевелилась. Я стояла и ждала окончания ритуала. Через полчаса из ворот вышла тётушка Грейс со своей свитой и забрала у меня малышку. Так всё и закончилось.

Детвора разбежалась по дворам, но некоторые занялись любимым баловством. После дождя на поверхность земли выбираются всякие жучки, и дети собирают их как лакомство. Шурша крыльями и толкаясь, жучки карабкались по бортикам мисок, пытаясь выбраться наружу.

Луна спряталась за облаками, мы возвращались домой в полной темноте. Женщины болтали между собой, обсуждая прошедшую церемонию. Я молча шла рядом и уже скучала по своей Бо Шитали.

Утром я проснулась от громкого стука в дверь – это вернулся из дома жениха Тате. Мама поспешила открыть ему с радостным приветствием – ведь праздник продолжался. Пропахший домашним пивом, папа, шатаясь, прошёл в спальню, чтобы немного отдохнуть. Али дрых, накрывшись с головой одеялом, а я вышла во двор. Снова пошёл дождь, и мужчины взялись вбивать в землю колышки и натягивать зелёный шатёр. Через какое-то время на улице появился сонный Али: послонявшись среди гостей, он убежал гулять, а я должна была помогать по дому – мыть грязную посуду, подметать пол, помешивать еду на огне. Дождь закончился, роса на траве быстро испарялась под солнцем, подготовка к пиру была в самом разгаре. Женщины раскладывали по металлическим блюдам вяленую рыбу, белую варёную кассаву, зажаренные куриные тушки, ншиму. По бутылям было разлито домашнее пиво мботе – это для мужчин. Немного поспав, Тате вышел к гостям, чтобы опохмелиться. Поначалу руки его слегка дрожали, но скоро он оправился и забасил, вступив в общий разговор.

Я всё ждала, когда же меня позовут дегустировать пищу на предмет пересола или недосола, но мама шепнула мне: «Поди поищи брата» – и вытолкнула со двора.

Али с мальчишками играл на поле в футбол, пиная старый мокрый мяч.

– Гол! – завопил он, сделав небольшой круг почёта. На воротах противника стоял худой, бритый налысо мальчишка, а сами ворота были в метр шириной и просто отмечены двумя камешками.

– Эй, ты собираешься приводить себя в порядок? – сказала я. – Иди быстро в душ. Мама сказала, что, если будешь артачиться, устроит тебе хорошую порку. – Тут я немного приврала, конечно.

Али замер и хитро уставился на меня.

– Эй, ври, да не завирайся, – сказал он с нервным смешком.

– Не веришь, и не надо. – Пожав плечами, я развернулась и пошла к дому. Было жаль, что мне не дали попробовать еду, – мама так закрутилась, что забыла покормить нас, и живот сводило от голода. Али догнал меня, и мы пошли вместе, а мальчишки посмеялись нам вслед и вернулись к своему футболу.

– Она что, правда меня побьёт? – спросил Али, вытирая рукой потный лоб.

– Ну да. Ты что, не в курсе, что у нас в доме полно гостей?

Мы оба понимали, что при посторонних мама не станет бить Али. Молча кивнув, брат пошёл со мной нога в ногу.

Женщины выставили холодное угощение на коврик мпаса, а горячие блюда – на зелёный кухонный столик, который по случаю был перемещён на улицу. Горшочки и блюда с едой пыхали жаром, вкусные ароматы перемешивались с запахом влажной земли. Под навесом уже расселись мужчины в красных и пурпурных сизибах[44] с длинными развевающимися юбками. Наряд Тате сочетался с моим длинным бархатным платьем пурпурного цвета – мама специально так подбирала. Папина жилетка здорово болталась на его костлявой фигуре, и я засомневалась – в ней ли он был на предыдущем празднике, потому что несколько месяцев назад жилетка едва сходилась на нём. Мы подождали, когда все займут свои места. Прибежал Али: он принял душ и, судя по блестящему лицу, явно переборщил с вазелином. Притихший Куфе выглядывал из-за маминой спины, такое смирное поведение было ему несвойственно. И вот появились жених с невестой: они прошли к коврику мпаса и сели на почётное место. Бо Шитали скромно опустила голову, сцепив руки на коленях, – прямо как в тот день, когда тётушки учинили ей допрос насчёт беременности. Но в этот раз, следует признать, она просто соблюдала необходимый ритуал: на губах её играла лёгкая улыбка, Бо Шитали купалась во всеобщем внимании. Было радостно видеть, как Тате мирно беседует с Бо Хамфри, который согласно кивал на каждое произнесённое им слово. Ритмично били