Шрифт:
Закладка:
— «Если упасть туда, головой вниз, смерть будет мучительной, но быстрой…» — как-то вяло размышляла девушка.
Перед глазами пронеслась картина. Она в ледяной воде. Одежда намокает и не дает повернуться. Воздух в легких заканчивается, и черное жерло поглощает её.
— «Возможно, это будет не так ужасно, как долгая смерть от холода».
Перед ней, балансируя, возникли весы. На одной чаше жизнь. Ничего не стоящая, никому ненужная, даже ей, ужасная нищенская жизнь, которая, видимо, очень быстро закончится. На другой чаше смерть, тоже болезненная, но стремительная.
— Что мне делать дальше? — спросила вслух Мина.
Ей так не хотелось принимать свою бесполезность. Хотелось жить и быть как все, а не изгоем, к которому брезгуют даже прикоснуться. Хотелось, чтобы сейчас кто-то поддержал, обнял и пожалел. Ну или просто ждал, нуждался.
Ждал… А ведь её кое-кто ждал. Ждал все эти последние месяцы. Ждал, сидя на сыром полу и прикасаясь к холодной решетке. И сейчас ждет, пока рассеянная тюремщица сжалится и вспомнит, наконец, о своих обязанностях.
Мина схватилась за эту мысль, как за спасительную соломинку. Она не такая уж и ненужная, от неё зависит жизнь человека. Ну, не совсем человека… Скорее животного, которое бы с удовольствием ею пообедало. Ну и что? Мина все равно ощутила себя нужной. Если её не станет, возможно, оборотня просто закроют и подождут, пока он умрет. Удивительно, но сейчас они зависели друг от друга. Умрет один и следом не станет второго. Погибнет оборотень, и Мина лишится единственного источника доходов.
Итак, Мина, что дальше?
Судомойка, одетая в толстую куртку, шла не спеша. В одной руке она несла два ведра, в другой держала кусочек пышной булочки.
— Здравствуйте, Честер, — вежливо поздоровалась Мина.
В ответ бабенка кивнула, запихнула в рот остатки сдобы и стала внимательно девушку рассматривать. Потом она вообще поставила свои ведра и молча обошла Мину по кругу.
— Ты что, — заговорила, наконец, Честер. — Закрутила с истопником?
— Что закрутила? — не поняла девушка.
— Шашни! — хихикнула Честер.
Мина растерянно пожала плечами.
— Роман, интрижку, любовь? — пояснила ей бабуся.
— А-а-а, — обрадовалась девушка. — Нет.
— Тогда что с тобой? Почему ты выглядишь, будто тебя изваляли в золе? И пахнешь… Не очень. — Она повела носом и в подтверждение своих слов чихнула.
— Я … — Девушка не знала, с чего начать. — Ночевала в погребе.
— В погребе? Это тот, который с картошкой? — не поняла Честер.
— Нет, это тот, который с оборотнем, — ответила Мина и заплакала.
— Вот дела, — вздохнула бабуся и потащила её на скамеечку возле колодца.
Она не обнимала девушку и не гладила её по голове. Честер вообще не была приучена к ласке. Но выслушала внимательно, не перебивая. И держала её за измазанную сажей руку, с черными ногтями от забившейся под них копоти.
— Не знаю, что дальше делать? — закончила свой рассказ девушка. — Может, вам на кухню помощница нужна? Я буду работать только за ночлег и еду. — Она умоляюще посмотрела на Честер. — Мне больше некуда пойти, пожалуйста!
Той было искренне жаль девушку, но помочь при всем желании Честер не могла. Не хотелось в такой горький час напоминать бедняжке про её ущербность, но что поделаешь?
— Я не против, но прокаженную и близко не пустят в замок. Удивительно, что допустили во двор.
— А вы не пустите меня в свою комнату? Тайно… Только на ночь. Я заплачу.
— Я делю комнату с младшей поварихой и двумя прачками. Они неплохие женщины, но жутко суеверные. Ты бы слышала, что они говорят о таких, как ты.
Они сидели на скамеечке, неловко поглядывая друг на дружку. Честер сочувственно вздохнула. Слезы оставили на закопченном лице Мины грязные дорожки, и старуха взялась за кончик её плаща.
— Дай-ка я тебя вытру. — Она нещадно стала тереть кожу. Сажа не поддавалась. — Эх, мыло бы.
— У меня есть в подвале, — обрадовалась замарашка. — И полотенце, только зеркала нет.
— Послушай, — радостно вскинулась бабка. — А почему бы тебе не пожить в подвале?
— Там же оборотень… — неуверенно ответила девушка.
— Да! И туда никто не сунется! Живи сколько хочешь, никто тебя не выгонит. Никто даже не узнает, что ты там обитаешь. И совершенно бесплатно!
Мина задумалась. Идея была хорошая, даже замечательная идея. Кроме…
— Там сыро и холодно, — с сожалением отмела её Мина.
— Холодно это плохо, — согласилась Честер.
— Плохо. Была бы печка… И дров у меня нет, и денег, чтобы купить их, — стала перечислять бездомная.
— Дров в замке полно. Вон за конюшней целый склад ими забит. Бери сколько нужно. А вот печка… — И бабка задумалась.
Мина поерзала на скамеечке. Укрытая тонким плащом, она уже замерзла. Девушка встала и переступила с ноги на ногу, чтобы согреться.
— А ведь там была печка!
— Неужели? — не поверила девушка, топая ногами.
— Была, была, я точно помню. Там за решеткой труба выходит, и давно… лет пять назад, её топили. Прямо над землей дым шел. А потом вынесли… Хозяин обозлился на зверя и велел убрать. Её отнесли к кузне, на перековку. — Бабка хитро глянула на Мину и подмигнула. — Только кузнеца в замке давно уже нет. Так и стоит там…
— А вы мне не поможете… — хотела попросить Мина.
Но бабка поднялась, стряхнула снег с юбки и потянулась к колодцу.
— Могу помочь только одеялом.
— Спасибо, — залепетала девушка.
— Два медяка.
Мина от такой наглости плюхнулась обратно на скамейку, с которой тоже поднялась. Хотела что-то сказать женщине, но вспомнила, что та ей ничего не должна, и удивительно уже то, что она вообще с Миной общается.
— Ты к мистеру Зогу сегодня ходила?
Мина помотала головой.
— Нет. И вчера забыла зайти.
— Голова твоя садовая, так всю плату профукаешь. — Честер еще на минуту задумалась, явно что-то подсчитывая в уме. — Еще за два медяка принесу два наперника. Толстые, хорошие такие. Соломой набьешь, и лучше перины тебе будут.
— Чтобы пойти за деньгами к мистеру Детри, мне нужен котелок и каша, — вспомнила Мина. — А я свой вчера потеряла.
— Эх ты, каша-потеряша, — покачала
