Природы не нуждается, как сказал Лаплас, в гипотезе Бога; если только не иметь в виду Богоматерию, о которой писал религиозный философ Владимир Соловьёв.)

Уже по одной этой причине, казалось бы, учёным не следовало бы обсуждать проблему, которая предполагает бытие всемогущего Бога.

Есть и другая не менее веская причина. Парадокс исходит из представления о плоской Земле под куполом небосвода. В этом случае бог подозрительно напоминает Зевса (Юпитера, Перуна и т. д.), проделывающего манипуляции с камнем.

Всё это, как говаривал Фридрих Ницше, «человеческое, слишком человеческое». Сама постановка проблемы в таком виде вызывает большие сомнения.

С позиции монотеистической религии парадокс о всемогуществе атеистичен, богохулен. Даже удивительно, что им были озадачены такие почтенные христианские мыслители, как Аврелий Августин, Фома Аквинский и другие. На каком основании они рассуждают о том, что может или не может Бог, который по определению превосходит их буквально во всём, и превосходит абсолютно!

Бог, по определению, нематериален и непостижим. Допустимо ли человеку судить о том, что может или не может, что пожелает или не пожелает сделать Бог? Ясное дело, человеку не запретишь судить-рядить о ком угодно, это личное решение каждого. Однако, на мой взгляд, верующему в бытие Бога не следует преисполняться гордыней и решать, как поступит Он в том или ином случае, каковы Его намерения и возможности.

Размышления о том, что может или не может Всемогущий – в невольной проекции на собственную личность или себе подобных, – похожи на детскую веру в Деда Мороза и его волшебство. На эту тему есть у Ивана Сергеевича Тургенева стихотворение в прозе «Молитва»:

«О чём бы ни молился человек – он молится о чуде. Всякая молитва сводится на следующую: “Великий Боже, сделай так, чтобы дважды два – не было четыре!”

Только такая молитва и есть настоящая молитва – от лица к лицу. Молиться всемирному духу, высшему существу, кантовскому, гегелевскому, очищенному, безобразному богу – невозможно и немыслимо.

Но может ли даже личный, живой, образный Бог сделать, чтобы дважды два – не было четыре?

Всякий верующий обязан ответить: может – и обязан убедить самого себя в этом.

Но если разум его восстанет против такой бессмыслицы?

Тут Шекспир придёт ему на помощь: “Есть многое на свете, друг Горацио…” и т. д.

А если ему станут возражать во имя истины, – ему стоит повторить знаменитый вопрос: “Что есть истина?”

И потому: станем пить и веселиться – и молиться».

Парадокс всемогущества ещё и в том, что у Всемогущего просят самую малость и милость, словно ничего другого не надо. Почему бы не вымаливать здоровья себе или близким, а также всем достойным людям на планете? Почему бы не просить о чуде помощи всем нуждающимся, избавления всех от болезней, страданий?

Много ещё о чём всеобщем, а то и вселенском можно молить Всемогущего. И если люди ограничиваются личными частными просьбами, значит, не особенно-то верят Его всемогуществу. А размышления о немыслимом камне – логический парадокс с оттенком атеизма.

Проблема всемогущества обретает смысл и актуальность в нашу эпоху создания искусственного интеллекта. Проблема: Может ли творение превзойти возможности творца?

Исключим шуточный вариант сына, который умней отца. Или другой вариант, всуе упоминающий Бога. Останемся в пределах научной реальности, обратив внимание на некоторые странности.

Как возник человек разумный? В процессе эволюции. От одной клетки усложнялась организация живых существ, пока не сформировался головной мозг человека. Говорят, он сложнее всего, что нам известно. Но каким чудом он возник? Неужели земная природа, насыщенная лучистой солнечной энергией (Биосфера), устроена проще нашего мозга?

Выходит, творение ухитрилось превзойти творца? Как такое возможно? Каким образом косная мёртвая материя обрела жизнь и разум? Это только в сказке папа Карло смастерил «умного благоразумного» Буратино, а Виктор Франкенштейн из романа Мэри Шелли сотворил монстра. Но ведь мы каким-то образом произошли из тлена земного, воды и солнечных лучей! Парадокс, достойный особого обсуждения.

Есть ещё один аспект парадокса всемогущества: удастся ли человеку создать «искусственный интеллект», превосходящий по всем параметрам умственные способности человека? В таком случае «механический разум» будет управлять людьми…

Впрочем, порой кажется, что так и происходит. Как писал в начале прошлого века философ Николай Бердяев: «Машина налагает печать своего образа на дух человека… В цивилизации само мышление делается техническим, всякое творчество и всякое искусство приобретает всё более и более технический характер… Цивилизация есть подмена целей жизни средствами жизни, орудиями жизни… Машина получила магическую власть над человеком».

Парадокс или нелепость: как может мёртвое творение людей обрести власть над своими творцами? Увы, этот парадокс Бердяева близок к истине. В конце книги мы к нему вернёмся.

Жизнь преподносит парадоксы

Человек с древнейших времён стремился познать окружающий мир не только по необходимости, но нередко просто из любознательности. В этом он не одинок. Детёныши всех высших животных любознательны. Таков один из основных инстинктов.

Это врождённое свойство со временем обычно слабеет, а то и пропадает. У людей оно слишком часто переходит в любопытство, которое удовлетворяют посредством сплетен и вымысла. Тут уже не парадокс, а печальная реальность.

Жизнь – само по себе явление парадоксальное. Живой сложнейший организм рождается, чтобы вскоре умереть. Мироздание не обходится без живых существ, хотя непонятно, зачем они нужны?

Жестокий приговор природы

Все животные, кроме человека, существуют, не размышляя о жизни, а потому и не думая о смерти. Они её по возможности избегают, но инстинктивно, ибо наделены врождённым чувством свободы и сохранения жизни.

У человека с возрастом обычно слабеет инстинкт свободы (так же, как любознательности) и всё чаще смущают, гнетут, а то и пугают мысли о смерти. Достоинства рассудка, дающего возможность размышлять обо всём на свете, испытывать высокие интеллектуальные удовольствия, оборачиваются мрачной стороной от сознания неизбежности приговора природы к высшей мере. Печальный парадокс интеллекта.

За год до своего тридцатилетия Александр Сергеевич Пушкин размышлял о смысле жизни:

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана?

Иль зачем судьбою тайной

Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью

Из ничтожества воззвал,

Душу мне наполнил страстью,

Ум сомненьем взволновал?

Цели нет передо мною:

Сердце пусто, празден ум,

И томит меня тоскою

Однозвучный жизни шум.

Постановка вопросов парадоксальна. Если есть дар, он не может быть случайным. Если подразумевается «подарок судьбы», случайность, зачем спрашивать о том, кто (или Кто?)