Шрифт:
Закладка:
“Следующий мой шаг — проверить, действительно ли Валтасар, зная о решении Всевышнего установить срок пленения нашего народа в семьдесят лет, ошибся в расчете. Как это выяснить? Разумеется, лучше всего задать вопрос хитроумному Шадраху. Он истинный мудрец, коли принял мою гипотезу небесной причины появления красных строк на белой стене”.
“Мысленно я славу по нотам пою Шадраху. Сей евнух — прекрасный пример того, как недостаток телесный порождает достоинство духовное. Нехватка и избыток, лишение и обретение, отсутствие и наличность — всё умещается в теле и в сердце одного человека! Итак, я иду к Шадраху, чтобы вынести на его суд рожденную мною версию об арифметической ошибке Валтасара!”
* * *
Воспользовавшись своим правом беспрепятственного доступа на территорию царского дворца, Даниэль смело подошел к роскошным воротам, приветливо кивнул стражникам и без задержки со стороны охраны проследовал в здание, где помещались рабочие апартаменты визирей монарха.
— Прошу доложить, о моем прибытии! — обратился Даниэль к личному стражнику Шадраха, застывшему у двери кабинета.
— Не уверен, что Шадрах примет тебя, — ответил охранник.
— Я его друг!
— У твоего друга дама!
— В каком смысле? — изумился Даниэль.
— В прямом.
— Кто такая?
— Увидишь, если будешь принят.
— Докладывай и не рассуждай!
Согласно уставу, стражник вызвал себе смену и, по прибытии заменяющего часового внутренней охраны империи, скрылся за тяжелой дверью, украшенной золоченым государственным гербом.
— Шадрах приглашает тебя, — торжественно заявил стражник, вернувшись из апартаментов визиря.
— Приветствую тебя, Шадрах! — с оттенком фамильярности проговорил Даниэль и боковым зрением увидел совсем юную и незнакомую ему девицу, скромно сидевшую на возвышении из трех подушек, уложенных на ковре одна на другую.
— Рад тебе, иудейский пророк! — ответил Шадрах.
— Я не помешал, случаем?
— Да простит иудейский Бог своего пророка, если какая греховная мысль промелькнула в голове его!
— Шучу я, Шадрах!
— Шутишь? Знать, ты в добром расположении духа. Разреши представить тебе сию юницу — Вашти, дочь покойного Валтасара. Сиротка пришла ко мне поплакать о своем горе. Не конфузься, милая Вашти, этот человек не опасен, он совершенно безобидный старец, вроде меня.
— Я сочувствую тебе, Вашти, в безвременной утрате родителя, — произнес Даниэль, с трудом выдавив из себя скупые слова соболезнования.
— Благодарствую, — прозвучал девичий голосок.
Тут, однако, Даниэль насторожился. Услыхав, как зовут деву, он изрядно взволновался — не ослышался ли? “Вашти, Вашти — может, клик грядущего сие? Что гласит он?” — лихорадочно думал пророк.
Даниэль прежде не знал, что у Валтасара есть дочь Вашти. Имя юницы заставило пророка задуматься, возбудило чуткий к неизбежным оказиям ум.
“Вашти, Вашти — что подсказывает мне слово это? — размышлял Даниэль, — о, кажется до меня доносится голос будущего, предвозвестие скорых событий. Ну, конечно! Судьба Вашти сплетется с судьбою моего народа. Жаль, голос будущего невнятен, едва слышен. Но я уверен: мудрецы после меня впишут в Святые Книги, как Вашти, то ли добром, то ли злом, повстречается с иудеями на их тернистом пути…”
— О чем ты задумался, Даниэль? — спросил Шадрах.
— Не о чем, а о ком. О Вашти я думаю, — сказал Даниэль и слабо улыбнулся юной особе, — умом своим пророческим чую — жребий скрестит жизнь твоей гостьи с грозными перипетиями народа моего. Да, именно скрестит. Скрещенье рук, скрещенье ног, судьбы скрещенье!
— Твое предвидение, Даниэль, не обманывает тебя, — поддержал Шадрах, — что уж говорить о конечностях, разве только в них дело? Наша Вашти вся целиком, всей судьбою своею войдет в вашу легендарную историю!
— Ты тоже наделен даром пророчества? — задал ревнивый вопрос Даниэль.
— Я не пророк, но здравомыслием не обижен. Совет мудрых визирей предполагает отдать Вашти в жены персидскому монарху.
— А дева согласна? — уточнил Даниэль.
— Ты не против, Вашти? — обратился Шадрах к своей гостье.
— Я не против. Я слыхала, в гареме у персидского владыки нашей сестре живется совсем недурно! — стыдливо потупив взгляд, проговорила Вашти.
— Мы надеемся, что задуманный нами политико-романтический маневр убережет Вавилонию от персидского разгрома, о котором ты, Даниэль, узнал из надписи на стене! — сказал Шадрах, — ну, а если сей ловкий шаг не спасет нашу империю, и персы все-таки завоюют Вавилон, то этот жизненный поворот всенепременно отразится и на вас, иудеях. И тогда очень даже возможно, что Вашти сыграет некую заметную роль в иудейской истории. Вашти, ты согласна сыграть некую заметную роль в иудейской истории?
— Я согласна! Ведь тогда мое имя будет увековечено в писаниях! Я не ошибаюсь, Даниэль? Ты обещаешь?
— Ты очень умна, юная дева! — дал уклончивый ответ Даниэль.
— А теперь поведай, друг-иудей, с каким делом ты явился ко мне?
— Я с благодарностью вспоминаю, Шадрах, как ты прозорливо одобрил мое предположение о Божественно-ангельском происхождении надписи на стене. Я не имею слов, чтоб выразить мою признательность…
— Это ты-то, велеречивый пророк, не имеешь слов? Оставь куртуазные предисловия и говори о деле!
— Согласен. Слушай. Я самостоятельно пришел к догадке о причине, по которой Валтасар распорядился подать на пиршественный стол кубки из иерусалимского храма. Теперь я хочу выслушать от тебя слова подтверждения или опровержения. Ежели ты согласишься с моею гипотезой, то она, безусловно, верна!
— Добавлю: если не соглашусь, то она безусловно ошибочна! Излагай, Даниэль, а мы послушаем, правда, Вашти?
— Правда, Шадрах! — согласно пискнула Вашти.
— Дело в том, — начал Даниэль, — что Господь определил продолжительность пленения иудеев в Вавилоне в семьдесят лет. Я предположил следующее: Валтасар знал об этом. Далее он высчитал, что семьдесят лет минули, а, стало быть, иудеи должны, Божьей волей, очутиться снова в своем Иерусалиме. Но поскольку этого не произошло, значит, как подумал монарх, слова Господа не имеют силы. Коли Бог был не прав единожды, то Он не прав всегда — так вполне мог заключить твой покойный царь. Поэтому и кубки Его вовсе не священные, и язычникам вавилонянам можно пить из них! Иными словами, Валтасар попросту ошибся в подсчете времени, и посему он продолжал совершать ошибки. Каковы твои мысли о моем предположении, Шадрах?
— Сперва ответь мне на простой вопрос, Даниэль, — сказал Шадрах, — встречаясь с Валтасаром, ты посвящал его в замыслы Господа, или только играл с ним в ур?
— Я не только играл с покойным в ур, но подавал ему ценные советы об устройстве жизни в государстве. Однако никогда не говорил ему о семидесяти годах пленения.
Тут произошло
